— Майк Бартон?
— Да.
— Слышал. Что ему нужно?
— Поговорить с тобой.
— Скажи ему, что мы собираемся обедать. Если он не возражает, чтобы я жевал во время нашего разговора, пусть заходит. Дейв, и пришли скорей пакет с едой. Я умираю» от голода.
Обед и Майк Бартон прибыли одновременно. Бартон оказался высоким мужчиной с плечами и грудной клеткой водителя грузовика. На его лице выделялись толстые губы и густые черные усы, словно нарисованные чернилами. Он сразу протянул руку:
— Мистер Белл?
— Здравствуйте, — ответил Хэнк и пожал руку. — Эфраим Холмс, шеф отдела. Эфраим, это мистер Бартон.
— Мы знакомы, — сухо отозвался Холмс.
— Тайный совет со звездой обвинения, а, Холмс?
— Просто обед, Майк, — ответил Холмс, доставая из пакета бутерброды и напитки. Он заплатил посыльному и устроился в одном из кресел, разложив еду на столе.
— Что у вас на уме, мистер Бартон? — спросил Хэнк.
— Хороший вопрос, — улыбнулся Бартон. Когда он улыбался, его зубы сверкали поразительной белизной на фоне черных усов, а глаза казались маленькими коричневыми точками на широком круглом лице. У него непропорционально большая голова, неожиданно для себя подумал Хэнк. Ему бы играть в театре. — А что на уме у всех в последние дни?
Хэнк развернул бутерброд:
— Я не могу говорить за всех. Только за себя.
— И что же на уме у вас?
— Дело Морреса.
— И я думаю о том же, мистер Белл.
— Вы поэтому сюда и пришли?
— Именно поэтому. Вы в последнее время читали нашу газету?
— Увы, — покачал головой Хэнк. — Я не читаю бульварные газеты.
— Снобизм у государственного служащего?
— Вовсе нет. Просто не имею такой привычки.
— Наша бульварная газета очень хорошая, — заявил Бартон.
— И о чем вы пишете на этой неделе? — сухо поинтересовался Хэнк. — Разоблачаете публичные дома на Парк-авеню? Бартон усмехнулся, однако без тени юмора.
— Мы отвечаем нуждам общества. Мы также находимся на службе общества.
— Конечно. Вы рассказываете рядовым гражданам, где им найти проститутку. Вы добавляете головной боли отделу нравов.
— Мы пишем серию статей об отделе нравов, — заметил Бартон.
— От вашей газеты воняет, — резко вмешался Холмс. — Это дешевая, желтая газетенка, которая выступает под флагом либерализма, чтобы увеличить тираж и сделать себе рекламу. Что вам здесь нужно?
— Пришел поговорить с мистером Беллом, — свел брови на переносице Бартон.
— Я шеф отдела, — ответил Холмс, принимая скрытый вызов. — И имею право присутствовать при вашем разговоре с мистером Беллом.
— Хорошо, — кивнул Бартон. — Итак, что вы думаете об этом?
— О чем? — не понял Хэнк.
— О деле. Их казнят?
— Я представляю обвинение по делу об убийстве первой степени, — сказал Хэнк. — В соответствии с обвинительным заключением.
— А как насчет той истории, которую они выдумали? Якобы у Морреса был нож и он бросился на них?
— Я этим еще не занимался.
— И когда вы собираетесь начать?
— Полагаю, это мое личное дело, мистер Бартон.
— Вот как? А я думал, что вы служите обществу.
— Так и есть.
— Значит, это общественное дело.
— Если бы общественность могла расследовать это дело, я бы с вами согласился, мистер Бартон. К сожалению, общественность не получила юридического образования, а я получил. Поэтому буду расследовать я и готовить дело так, как считаю нужным.
— Независимо от того, что хочет общественность?
— Что вы имеете в виду?
— Общественность хочет, чтобы этих троих парней казнили на электрическом стуле. Я это знаю, и вы тоже.
— И что?
— Что вы собираетесь предпринять?
— А что бы вы хотели, мистер Бартон? Чтобы я лично отвез их в Синг-Синг и завтра же включил рубильник? Они имеют право на справедливый суд.
— Никто не отнимает их права на правосудие. Но в этом деле может быть только одна справедливость, и она очевидна каждому. Они хладнокровно убили беспомощного мальчика. Общественность требует возмездия!
— Вы говорите от имени общественности или от себя лично?
— И от себя лично, и от имени общественности.
— Вы были бы отличным председателем в суде Линча, — заметил Хэнк. — Я так и не понял, зачем вы пришли.
— Узнать ваше мнение по этому делу.
— Я и раньше расследовал дела об убийствах. И к этому делу отношусь так же, как и к остальным: собираюсь делать свою работу.
— А вы собираетесь отправить этих парней на электрический стул? Это дело вашей компетенции?
— Я занимаюсь расследованием убийства первой степени. И не выношу приговоров. Если присяжные признают ребят виновными, судья Сэмелсон вынесет соответствующий приговор.
— По такому обвинению обязательно выносится смертный приговор, и вы это знаете.
— Верно.
— Значит, если вы успешно расследуете дело по обвинению в убийстве первой степени, вы отправите парней на электрический стул.
— Жюри присяжных может подать просьбу о снисходительности, и если ее удовлетворят, ребята получат пожизненное заключение. Такие случаи уже бывали.
— Вы так будете вести дело? В расчете на пожизненное?
— Протестую! — рявкнул Холмс. — Не отвечай ему, Хэнк!
— Скажу вам прямо, мистер Бартон, — начал Хэнк. — В этом деле я склоняюсь к обвинительному приговору. Я представлю все факты суду и присяжным. Присяжные будут решать, подтверждает ли совокупность фактов убийство первой степени. Если они признают парней виновными, судья Сэмелсон вынесет приговор. Месть или возмездие не входят в мои обязанности. Моя работа — доказать, что преступление было совершено и что подозреваемые виновны в этом преступлении.
— Другими словами, вам все равно — казнят их или нет?
— Я буду вести дело по обвинению…
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Я бы не хотел об этом говорить.
— В чем дело, Белл? Боитесь смертной казни?
— С тех пор, как я стал государственным обвинителем, я отправил на электрический стул семь человек, — ответил Хэнк.