— Что значит «лучшим»? — ревностно пробурчал он.
Я объяснил, как мог, и через полчаса оказался в гостях у Готлиба Самойловича Кримера, которого, в отличие от господ офицеров и лиц духовного сословия, предпочитали господа коммерсанты.
Рафинированный, беленький, сухой старичок обмерил меня острым взглядом и сказал:
— Да, сударь, мы храним отпечатки вечно и постараемся сберечь их, если Господу будет угодно, до самого Страшного Суда... Знаете ли, а вдруг попросят старика Кримера оказать посильную услугу вроде вашей... Когда был сделан портрет, вы говорите?
— В первые три месяца двенадцатого года, — ответил я.
Кример на несколько мгновений задумался, а потом стал улыбаться с хитринкой.
— Давайте устроим небольшой эксперимент, — сказал он. — Вы опишете эту персону, а старик Кример продемонстрирует вам, как в цирке, свои мнемонические способности... а если срежется, то пусть неудача останется маленькой тайной.
Я не стал терять времени и просто показал ему карточку, прихваченную мной напрокат из альбома.
— О! — обрадовался Кример и на мою радость. — Вы могли бы просто упомянуть эти золотые великолепные бакенбарды. Знаете ли, господа настоящей аристократической породы встречаются мне нечасто, тем более ныне. Состоятельные — да... Но чтобы то и другое сочеталось в гармонии — увы... Сию минуту.
И вправду, не более, чем спустя минуту, он вернулся из другой, темной комнаты со стеклом, на котором отпечатался след исчезнувшей жизни.
Мое сердце забилось.
Я рассмотрел на свету эту как бы вывернутую наизнанку из иного мира картину, где всё светлое было темным, а темное — светлым. Сомнений почти не было: по одним бакенбардам я опознал моего роскошного помещика. Рядом с ним снова находились супруга с дочкой. Но, что оказалось теперь самым важным, появилось еще одно лицо! Некто стоял за его спиной, чуть поодаль, за левым плечом.
— О, знаете ли, я сейчас даже как будто вспомню фамилию этого господина! — воскликнул Кример, еще сильнее радуясь своим «мнемоническим способностям». — Бело... Беловидов?.. нет... как-то по-другому...
Я решил ему помочь в благодарность:
— Белостаев.
— Naturlich!
И вдруг он помрачнел:
— Неужели с этим господином что-то случилось?
— Он погиб в том же двенадцатом году, — ответил я. — Вместе с женой. При крушении «Титаника».
— О mein Gott! — Старик молитвенно сложил руки. — У него, знаете ли, было такое выражение лица, когда он сидел там в кресле, в своем огромном доме... Он словно хотел жить заново и весь переродился, воспрял духом. Его лицо было освещено каким-то неземным светом. Будем надеяться, что Господь принял его душу в свои райские обители. — И Кример перекрестился по-католически.
— А вы помните, кто такой стоял у него за спиной?
Кример наморщил лоб, потом потер лоб над переносицей и наконец виновато улыбнулся:
— Вот и срезался... То есть помню факт: был какой-то господин при галстуке... Очень, знаете ли, галстук у него был… auserlesen... да, изысканный. А вот лица не помню. Только и нахожу оправдание, что мой главный герой затмевал собой всех и очень мне нравился. Широкой натуры был человек... как говорили раньше, истинно вельможный. Одно удовольствие было наблюдать за его движениями, повадками... Царство ему Небесное.
Когда я вернулся на Малый Гнездниковский, то чуть было не решил, что начальником сыскной полиции только что назначили меня. Едва ли не все, кого встречал я, кидались мне навстречу с докладом.
Дактилоскопист Л.К. Перчинский, увидев толчею, крикнул прямо от двери своей комнаты:
— Твою рамку, кроме тебя, вообще никто никогда в руки не брал! Сама там выросла!
— Или с мылом ее успели вымыть! — ответил я ему.
Максим Иванович был рад по-своему:
— Все подтвердилось: и следы на шее, и на затылке кровоизлияние.
Двое агентов, Попов и Лентович, протягивали мне папки с бумагами:
— Это Аркадий Францевич просил срочно подготовить для вас.
Отдав фотографическое стекло Воробьеву, я зашел в комнату при картотеке и стал рассматривать собранные в папках бумаги. Там оказались копии документов по наследственным делам Белостаева, по рентам, выписки из церковно-приходских книг и тому подобное. Наши агенты успели за столь короткий срок раскопать сведения и о том, что Белостаев участвовал в акционировании неких, якобы доходных дел, довольно странных, как-то строительство грузоподъемного дирижабля и какого-то большого прогулочного аэроплана, разработка редких руд в N-ской губернии. Трудно было определить, какие убытки или доходы принесли ему эти предприятия, но, во всяком случае, на палубу «Титаника» он взошел еще далеко не бедным человеком.