Что я увидел, заставило меня содрогнуться. Она как будто выпала из каюты наружу, опрокинувшись навзничь... а он успел поймать ее. И она повисла у него на шее, и они оба вывалились в коридор.
Он придушенно прохрипел:
— Ты с ума сошла!
Ее голос я совсем не узнал. Она прокричала громко, неистово, как птица:
— Да! Да! Свобода! Поль!
И впилась ему в губы... Он еле оторвал ее от себя и снова назвал сумасшедшей.
Тут она потащила его обратно в каюту, снова крича на весь коридор:
— Поль! Пойдем! Пойдем! Теперь нужно!
Он, видно было, и страшился ее криков, что могли привлечь внимание, и, в то же время, старался удержать ее на месте. Он приказывал ей тоже в полный голос.
Он хватал ее за руки, упирался и говорил:
— Подожди! Уймись же! Нам надо приготовиться! Корабль наверняка получил повреждения! На него обрушились глыбы льда. Сейчас начнется суматоха. Возможна даже временная посадка на шлюпки. Приди в себя!
Этот «канцлер», я думаю, и вправду имел очень светлую голову. Может статься, он был единственным человеком на всем корабле, кто в считанные секунды предугадал все последствия столкновения с айсбергом.
Но тут с ней вдруг что-то случилось. Она стояла внутри, то есть в каюте. Я видел только ее руки. Она как будто оттолкнула этого... Румянцев была его настоящая фамилия, вы должны знать...
— Боже! Боже! — донесся ее голос, теперь уже совершенно подавленный, истерический. — Что же теперь?! Что же ты сделал, Поль?!
Он лихорадочно огляделся, решительно оттолкнул ее внутрь своей каюты, зашел туда и захлопнул за собой дверь.
Если бы кто увидел меня в эту минуту... Я, себя не помня, кинулся к той двери и весь приник к ней, успев только подумать, что имею не больше десятка секунд.
Я расслышал всего несколько слов, потом что-то у них загремело прямо под дверью, и я сорвался назад.
Вот эти слова. Он говорил ей громко, с напором:
— Ты же хотела! Ты ждала!
Потом мгновение тишины — и еще:
— Я же вас спас! Всех! У вас же теперь всё в руках! Что ты говорила...
Тут был грохот.
Я кинулся обратно и нырнул в каюту. Меня кровь била в голову. Меня охватил жар.
Я забыл про все. Я скажу вам: прошло три самых омерзительных в моей жизни минуты. Я растерялся. Я растерялся до полного умопомрачения. Вероятно, что сознание в эти минуты еще отказывалось принимать истину, страшную истину.
Я опрометью бросился по коридору к каюте отца... Что любопытно, вместе со мной по коридору теперь спешили еще какие-то люди. Что-то отчаянное уже начало происходить не только в моем собственном мирке, но и за пределами моей личной паники. Я стукнул кулаком по двери и, различив в ответ только звон в собственных ушах, бешено толкнул ручку.
Каюта оказалась открытой. В ней стояла тьма.
Тогда я помчался дальше, взлетел наверх по трапу и успел два раза пробежаться по всей длине палубы. Я панически искал отца. Его нигде не было... Я едва сдерживал себя, чтобы не закричать, не позвать его, как выкликают в лесу заблудившихся...
Я не обращал ни малейшего внимания на людей, одетых небрежно и снующих туда-сюда с растерянным видом.
Знаете, кто меня образумил? Стюард. Низенький такой... Они все утонули...
Так вот, я наткнулся на него и спружинил, он учтиво затормозил меня, выставив руки.
— Вы кого-нибудь ищете, сэр? — совершенно умиротворяющим тоном спросил он.
— Да! — выдохнул я и тут же захлебнулся ледяным воздухом.
И я отчаянно выкрикнул ему в лицо:
— Своего отца!
— Когда вы его найдете, сэр, окажите любезность проводить его к шлюпкам, — спокойно сказал стюард и указал направление общего сбора. — Возможно, что до устранения повреждений всем придется спуститься на воду.
Он куда-то ушел, а я остался на месте, совершенно остолбеневший... да, как соляной столб.
Вдруг все ясно мне открылось, моему рассудку. А все чувства вдруг как бы онемели. Я прозрел.
«Да ведь он же убил моего отца!» — с поразительно холодной ясностью возникла в моей голове мысль... да, мысль, сама похожая на огромный прозрачный айсберг.
Вся моя паника куда-то девалась. Я видел все, как видят пророки.
Он воспользовался случаем. В миг удара ему открылось дьявольское ясновидение. Он предугадал, что начнется суматоха и в крайнем случае можно будет безо всякого опасения заявить о пропаже человека... Рок: не было ни одного свидетеля, никто не видел его вдвоем с моим отцом там, у самого края бездны... Если кто и бодрствовал, то уже был поражен иным зрелищем. Эта ледяная махина поддела корабль, двигалась вдоль борта... Он действовал молниеносно. Я не могу сказать, что он применил: сильный удар тростью или еще что-то. Он опрокинул отца за борт прямо подо льдину, точно жертву, которую приносили жестоким богам. Был ли у него расчет заранее, а чудовищное совпадение только оказалось сигналом к действию?.. Можно лишь строить догадки. Они, эти любовники, наверняка, обсуждали и такой способ устранения разом всех препятствий. Проговорившись, отец усугубил их замыслы... Она очень испугалась за свое наследство — сомнения нет. Но я допускаю, что ясного расчета могло и не быть. Тогда сам айсберг, как страшный идол, подействовал на этого мерзавца. Эта огромная холодная масса... В момент удара замысел убийства и возник — и тут же был исполнен. Все сложилось в его пользу.