— Неужели вы считаете, что это допустимо?
— Дорогой мой Люис, мы же условились, что вы сможете остановить свидетеля, если он выйдет за рамки дозволенного.
— Вы тут немного хватили через край.
— Во всяком случае, меньше, — сказал Доуссон-Хилл, — чем хватили мистер Говард и его сторонники. Или я ошибаюсь?
Сейчас при слабом освещении, скрадывавшем сеть морщинок под глазами, лицо его казалось более чем когда-либо неестественно молодым, слова звучали непринужденно, тем же тоном он мог бы, например, предложить мне выпить с ним стакан виски. И, однако, мне вдруг стало ясно, что он всей душой с ними. Он держал себя не просто как известный адвокат, оказывающий добрую услугу своему старому колледжу. Это было верно, но только отчасти. До этой минуты я считал само собой разумеющимся, что симпатии его, как консерватора, естественно, должны быть на стороне власть имущих. Точно так же считал я само собой разумеющимся, что, как всякий хороший адвокат, он, конечно, желает победы стороне, пригласившей его. Оба эти соображения были правильны, но они отнюдь не были исчерпывающими.
Уравновешенный и dégagé[28] на словах, он был увлечен этим делом не меньше моего. Он был резко враждебно настроен против Говарда и, пожалуй, еще более резко враждебно против его «сторонников». Я услышал от него еще одно выражение, произнесенное все тем же высокомерным, легкомысленным, внешне беспечным тоном: «говардовская фракция».
Это звучало предостережением, и я изменил линию разговора.
Пора, сказал я, условиться относительно того, что мы будем считать «общими исходными положениями». Если мы этого не сделаем, нет никакой надежды на то, что Уинслоу и даже Кроуфорд будут поспевать за нами, и тогда дело может тянуться до бесконечности.
— Хоть убейте, — сказал Доуссон-Хилл снова небрежным профессиональным тоном, — я просто не вижу, как они смогут растянуть все это дольше утра вторника. Даже при том, что весь понедельник уйдет у них на препирательства, бог с ними.
— Утра вторника?
Это доказывает, сказал я ему, что он никогда не жил в колледже.
Вспышка личных чувств погасла, мы снова обратились к делу.
— Хорошо, — сказал Доуссон-Хилл. — Итак, «общие исходные положения»?
— Согласны ли мы оба, что фотография в диссертации Говарда, воспроизведенная затем в его статье, была поддельна? То есть что она сознательно была подделана кем-то?
— Да!
Я имел в виду фотографию с увеличенным проколом от кнопки, из-за которой и началось все дело.
— Ваша линия, без сомнения, будет, что подделана она была Говардом. Моя, что подделана она стариком Пелэретом. Согласны?
— Не в рамках «исходного положения», — возразил Доуссон-Хилл, моментально выхватывая меч из ножен.
Он уступил, что это положение будет лежать в основе нашего спора, но на большее соглашаться не хотел. Я и не ждал, что он согласится.
— Но вот это, — сказал я, — считаю, должно быть признано «исходным положением»: фотография, пропавшая из тетради Пелэрета. По мнению ученых, которых я буду опрашивать, подпись под ней должна относиться к фотографии, тождественной той, что фигурирует в диссертации Говарда и которая, как выяснилось, была подделана. Я не жду от вас признания, что подпись обязательно означает это. Но предположите, что фотография была бы на месте и что она была бы поддельна, — ведь тогда не требовалось бы доказательств, что подделал ее Пелэрет?
— Я не вижу необходимости признавать это.
— А я вижу в этом очень существенную необходимость.
— Простите, Люис, но я на это не согласен.
— Если вы отказываетесь, я так просто оставить это не смогу. Видите ли, суд слишком много раз выслушивал показания своих ученых. Мне придется настоять на том, чтобы тетради Пелэрета рассмотрели ученые, приглашенные со стороны.
— Вы не можете этого сделать.
— Вот как?
Он посмотрел на меня в упор.
— Не станете же вы перетряхивать на людях грязное белье только для того, чтобы доказать нечто и без того очевидное? Будь в тетради старика действительно приклеена поддельная фотография, можно было бы и не приглашать ученых со стороны, чтобы понять, что, по всей вероятности, он сам сделал эту фотографию…
— Именно с этим я и прошу вас согласиться.
— Все это крайне предположительно и крайне отвлеченно.
— Ну что ж, если понадобится, я сделаю так, чтобы это подтвердили достойные доверия ученые.
— Старейшины были бы очень недовольны, если бы вы втянули в это дело кого-то со стороны.