Посидев с минуту, Егор Иванович сделал осторожный в здох и, чтобы избавиться от противного вкуса во рту, допил остатки коньяка и швырнул бутылку в кусты.
Неспроста он оказался в этой глуши. Неспроста! Какая-то сила, могущественная и агрессивная, преследовала его сегодня. Как будто выбирая, кто-то ткнул в него пальцем, назначил жертвой и, отделив от остальных, играет с ним, забавляясь его растерянностью, тянет время, загоняет его в разные ловушки, чтобы потом прихлопнуть как крысу. Кто-то, от кого это зависело, вычеркнул его сегодня из длинного списка живых и ждет подходящего момента.
То есть происходит ровно то, о чем предупреждал вчера этот странный, полусумасшедший тип из передачи, которого – черт, черт, черт! – он никак не мог вспомнить. Других объяснений у Егора Ивановича просто не было.
Он помнил, кто он, помнил как его зовут, понимал, что сидя на этой скамейке, теряет время и что возможно сегодня его начальник потеряет терпение и уволит его, но чувствовал, что все это уже не имеет значения. Вместе с коньяком закончилась его прежняя жизнь, от нее остался только противный привкус и ноющая боль в правом боку.
Те, кто знал его хоть немного, а в особенности, те, кто знал его очень хорошо, сказали бы, что это была жалкая, пустая, никчемная жизнь, что о ней и сожалеть-то не стоит. Но Егор Иванович был далек от подобных оценок. Жизнь не такая штука, с которой можно проститься без сожаления, сбегать в магазин стандартных цен и приценившись хорошенько, преобрести новую. Жизнью дорожат, за нее цепляются, какой бы скверной она не казалась.
Больше всего его волновала услышанная вчера информация о телах, найденных в безлюдных местах. Тучкову очень не хотелось стать следующим, а судя по всему, именно это его и ожидало в этой пугающе тихой, безлюдной глуши, столь подходящей для «перевода в иное состояние». Егор Иванович вспомнил свое недавнее ощущение чего-то липкого, вязкого, обездвиживающего и к горлу снова подкатила тошнота.
И тут Егор Иванович вспомнил, что есть у него один человечек, с которым он связан накрепко, и подумал, что если этот человечек тоже будет общаться с ним не так как обычно, значит, его и впрямь записали в покойники и это путешествие закончится для него очень и очень плачевно.
Желая кое в чем убедиться, Егор Иванович достал из кармана брюк сотовый телефон и нажал на кнопку.
Пять раз раздался длинный гудок.
«Возьми же трубку, сволочь! – мысленно заклинал Егор Иванович. – Пусть от тебя хоть раз в жизни будет какая-то польза…»
Воцарилась пауза длинной в целую вечность и сонный, недовольный голос ответил:
– Алло…
– Любимая! – с преувеличенной нежностью произнес Тучков, заранее глумливо улыбаясь. – Извини, что разбудил тебя. Просто захотел услышать твой голос.
Несколько секунд трубка изумленно молчала, потом хриплый голос произнес:
– Что?
Егор Иванович представил, как с подушки приподнимается пухлое, заспанное лицо и маленькие глазки тупо смотрят в пространство, под копной пережженных, обесцвеченных волос медленно пульсирует мозг, переваривая это нежное голосовое послание.
– Солнышко! – сказал Егор Иванович сладким голосом, – в твоем возрасте и с твоим весом вредно много спать. Говорю тебе как врач. Так что поднимайся и займись, наконец, нашим гнездышком. Сегодня утром я не нашел на кухне ни одной чистой чашки, и мне…
– Господи! – быстро перебила трубка. – Какая же ты тварь! Просто не верится. Какого черта ты звонишь мне в такую рань? Ты что, уже пьян?
На том конце сделали глубокий вдох, и понеслось!
Она выплевывала оскорбления как автомат, не стесняясь, игнорируя границы и рамки, перейдя которые нормальные муж и жена уже не смогут смотреть друг другу в глаза, спать в одной постели. Ей было в высшей степени на это наплевать. И ей также было наплевать на странные ощущения, на силу, что сводила с ума его сегодня. Егор Иванович с удовольствием слушал визгливый поток слов, из которых следовало, что он пьяница, импотент и бог знает, кто еще. Что он там бормочет, она ни слова не разберет? Восемь часов утра, а он уже невменяем! И в таком виде он притащился на работу? Если его уволят сегодня, пусть пеняет на себя потом. И пусть не рассчитывает, что она станет содержать его на свой счет. Она не даст ему ни рубля и с удовольствием посмотрит, как он будет подыхать с голоду, мерзкий пьянчуга, ничтожество, погубившее ее жизнь…