— Да, сэр.
— Вот так-то. А теперь убирайся.
И Мейсон выскочил из кабинета.
В коридоре он едва не столкнулся с Моури Робертсом.
— Я бегу в 106-А, Эл, — заторопился биохимик. — Брайан заглянул туда и сказал мне по телефону, что печень растет как бешеная. Я хочу обрезать ее и уничтожить излишки, а потом… Эл, что-нибудь случилось?
— Да.
— Ты ужасно выглядишь.
— Если б ты знал, что у меня на душе. — Мейсон махнул рукой в сторону кабинета Хендерсона. — Старик вызывал меня на ковер. Сегодня утром наши гости сунули нос в Помещение 106-А и пожелали узнать, для чего предназначена такая прорва оборудования.
— Нет!
— Да. Командор, разумеется, не мог сказать ничего определенного и понес какую-то чушь. Но он не уверен, что его ответ их устроил.
— Эл, это кошмар! Что же теперь будет?
Мейсон пожал плечами.
— Хендерсон, скорее всего, выкрутится, но после отъезда комиссии нам не поздоровится. Наша идея ему по вкусу не пришлась.
— Так что же нам делать?
— Ничего, — ответил Мейсон. — Представление продолжается. Ты пойдешь в 106-А и обрежешь печень. А мне пора в теплицу.
Робертс затрусил к Помещению 106-А, Мейсон побрел к теплице. Затем остановился, поднял голову и сквозь прозрачный купол долго смотрел на далекую Землю.
Кому нужны эти сенаторы, спрашивал он себя.
Ищейки, скупердяи. Сейчас трудности только у командора, но комиссия уедет, и вот тогда они хлебнут лиха. Свобода творчества — это одно, а разбазаривание государственных средств на такие пустяки, как механическая корова, — совсем другое. Если же об этом станет известно в Вашингтоне…
По телу Мейсона пробежала дрожь. Он не мог не признать, что «корова» отбилась от рук. Они и не подозревали, что задача окажется такой сложной.
Тут Мейсон нахмурился. Что там сказал Робертс? Печень росла как бешеная. Он собирался обрезать ее и уничтожить излишки… Стоп! Стоп!
Моури Робертс хотел подрезать вполне съедобное мясо. А если их «корова» могла давать мясо и молоко… Черт, подумал Мейсон, а вдруг мы старались не зря? Почему мы должны прятаться? Наша выдумка придется весьма кстати. Но…
Внезапный окрик прервал его размышления.
— Эл! Иди сюда!
Мейсон повернулся. В дверях столовой стоял Ролли Файрстоун, повар первого класса.
— В чем дело, Ролли? — пробурчал Мейсон.
— Я приготовил тебе сюрприз. Тебе понравится, Эл.
Пожав плечами, Мейсон направился к повару. Тот провел его на кухню.
— Подожди здесь. — Файрстоун загадочно подмигнул.
Мейсон нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но ждать пришлось недолго. Файрстоун вернулся со стаканом белой жидкости.
— Ты постоянно клянешь порошковое молоко, вот я и решил удивить тебя. Только никому об этом не говори.
Мейсон взял стакан. Понюхал. Пахло молоком. И внешне белая жидкость ничем не отличалась от молока.
— Чего ты ждешь, — торопил его Файрстоун, — пей.
Мейсон пригубил раз, другой, а затем одним глотком отхлебнул полстакана. Молоко! Натуральное молоко! Вкусное и ароматное!
— Где ты его достал? — спросил Мейсон. Их корова еще не давала молока, да и Файрстоун понятия не имел о проекте «Босси». Откуда, недоумевал Мейсон, могло взяться на Луне натуральное молоко?
— Личные запасы конгрессмена Мэннерса, — ответил повар. — Я подумал, что от него не убудет, если ты выпьешь один стаканчик. Он привез с Земли литров двадцать, а может, и сорок.
У Мейсона отвисла челюсть.
— Он… привез… двадцать или сорок… литров… молока?
Файрстоун радостно кивнул.
— Я знаю, что ты любишь молоко, и решил побаловать тебя.
— Но зачем… почему он привез с собой молоко?
— У него язва. Он на молочной диете. Пьет только молоко и почти ничего не ест. С ним у меня никаких хлопот. Залез в холодильник да налил стакан, вот и все дела. А уж с остальными просто беда. Если б ты слышал, что они говорят о сублимированных продуктах.
Мейсон хмыкнул:
— Они сами в этом виноваты. Мы едим эрзац, потому что выделенных ими денег не хватает ни на что другое.
— Да, — кивнул Файрстоун. — Вот и попробуй сказать им об этом.
— Я? — Мейсон широко улыбнулся и допил молоко. — Я тут работаю, Ролли. Зачем мне нарываться на неприятности? Спасибо за молоко, старик.
— Только никому не рассказывай.
— Я буду нем как рыба, — пообещал Мейсон.
Два следующих дня прошли без происшествий. Мейсон и его друзья по-прежнему заглядывали в Помещение 106-А лишь в случае крайней необходимости. Излишки печени теперь не уничтожали, но аккуратно складывали в холодильник. Да и кто в здравом уме мог выкинуть натуральное мясо? После отъезда комиссии они намеревались отдать печень Файрстоуну и закатить пир. Бифштексы из сушеных водорослей порядком всем надоели, и вряд ли кто отказался бы от жареной печеночки.