Размышляя над всем этим, я вдруг обнаружил, что окружен жителями незнакомой планеты. Здесь были мужчины и женщины, и тут я впервые остро ощутил свою неспособность общаться с ними.
Я читал их мысли, ибо мои улавливающие устройства были настроены на соответствующую волну, но они меня не понимали. Помочь им я не мог. Их воспринимающие устройства были, очевидно, столь несовершенны, что они не улавливали импульсов, которые я им посылал.
Чем теснее смыкалось их кольцо, тем с большим удивлением я убеждался, что они все меня боятся.
Человек боится машины! Это невероятно! Почему они меня боятся? Ведь человек и машина призваны помогать друг другу. На мгновение мне показалось, что я ошибся и просто неправильно прочел их мысли. Возможно, на этой планете все не так и мои приборы просто шалят? Но вскоре я понял, что ошибки нет: они действительно меня боялись.
Это могло произойти только по двум причинам: они никогда прежде не видели робота, или же роботы на Третьей планете были совсем иных конструкций и не похожи на меня.
Я повернулся к ним, протягивая им неподвижное тело Бануфа, а потом неуверенно шагнул навстречу настороженной толпе. Я положил перед ними Бануфа, а сам отступил немного назад, по опыту зная, что люди предпочитают сами оказывать помощь себе подобным. Кто-то вышел вперед и стал внимательно разглядывать Бануфа, но большинство не двинулось с места. Они все продолжали глядеть на меня.
Даже темный цвет кожи Бануфа ничуть не удивил их, хотя их собственная кожа была бледной, очевидно, из-за недостатка ультрафиолетовых лучей.
— Мертв? — спросил кто-то.
— Как пить дать, — ответил другой. — Странный вид у этого парня. Не могу понять, какой он расы или национальности. Посмотрите на его череп. Какие огромные уши! Да и вся голова чересчур велика.
— Да что на него время тратить, — заметил еще кто-то. — Никуда он не денется. Меня больше интересует вот эта штуковина, — и он указал прямо на меня. — Что это за сооружение, черт побери?
И все они снова уставились на меня. А я стоял не двигаясь, давая им возможность получше меня разглядеть.
„Метра два в длину, — прочел я мысли одного из них, — полметра в ширину, полметра в высоту, металл белый, должно быть… — Остальное ничего мне не говорило. — Четыре ноги, расположены по краям квадратного корпуса, чуть повыше нижнего края, сочленения, как у краба, спереди какое-то подобие рук, тоже из белого металла. Интересно, какие это приборы у него спереди и что это за линзы… Впрочем, какой бы энергией они ни питались, она, должно быть, уже иссякла…“
Человек сделал нерешительный шаг вперед.
Чтобы поощрить его, я произнес несколько слов. Все настороженно замерли.
— Вы слышали? — раздался испуганный шепот. — Оно что-то сказало.
— Громкоговоритель, — успокоил тот, кто интересовался моим устройством. Вдруг лицо его прояснилось. — Понял! — вскричал он. — Дистанционное управление, телефонная и телевизионная связь…
Итак, эти люди ничего не понимали в роботах. Догадки этого человека никуда не годились, но мне почему-то стало легче, и я сделал еще шаг вперед.
Вдруг раздался грохот, и что-то, задев меня, со свистом пронеслось мимо. Я увидел, как кто-то из толпы направил на меня кусок непонятной трубы, и понял, что сейчас снова последует взрыв. Если первый не причинил мне вреда, то кто знает, что наделает второй. Он может, например, повредить глазные линзы. Я повернулся и побежал в сторону зеленых зарослей. Посланные вдогонку два или три выстрела, к счастью, не причинили мне вреда. Оружие было весьма несовершенным и, должно быть, чаще всего било мимо цели.
Весь день и всю ночь я прятался в густых зарослях.
Я впервые был предоставлен самому себе и не подчинялся приказам человека. Мне казалось, что теперь мое существование лишено всякого смысла. Человеком движет непонятная сила, которую он называет стремлением к цели. Она движет всеми людьми и через них передается нам. Сами по себе мы лишены этих импульсов. Возможно, со временем они появятся и у нас. Ведь то, что заставило меня убежать от толпы и человека с оружием, уже было похоже на инстинкт самосохранения. Это же чувство заставляет меня теперь прятаться в чужой и опасной местности. И тем не менее собственной цели у меня нет. Я могу двигаться и действовать только по воле человека.