Алексею показалось, что маячащий рядом с Царевым сыщик исподволь рассматривает лица находившихся в церкви. «Тоже мне, телохранитель выискался»! — мельком подумал Алексей и вдруг у него внутри все похолодело от страшной и, казалось бы, сумасшедшей догадки: а что, если Арчи — такой же оборотень, как Тишко-Шварц и действует заодно с Царевым?!
«Нет, этого не может быть, потому, что не может быть никогда! — Вдруг вспомнился девиз женской логики. — Но ведь именно контора частного сыщика знала о всех тонкостях дела и могла организовать убийство Шварца, чтобы отвести подозрения от настоящего киллера. А имя «Коля», о котором говорила Марина? — Почему я, дурак, решил, что это — именно Шварц?1 Ну, хорошо, пусть Тишко и был причастен к этим делам. Но ведь Иванова тоже зовут Николай. И он тоже мент, хотя и бывший! О ком же говорила тогда девушка?! А непонятное исчезновение сыщика, не могло ли оно быть связано с убийством Шварца и покушением на Чеглокова?..»
Алексею показалось, что Арчи выдал себя довольным лицом, столь неуместным сейчас, на этой панихиде. Не сумел, значит, удержаться, бесценный ментовский кадр! Нертов остолбенел от своего открытия: конечно, все это время Арчи работал на Царева — морочил голову своим якобы деятельным участием в поисках, на которые сам, кстати, и навязался!
А он-то, полный идиот, поверил бывшему оперативнику — разве можно было подумать, что отставной опер, отдавший пятнадцать лет службе, способен работать на убийцу. Конечно, для того и приставил Арчи к нему Царев — чтобы дезориентировал сыщик доверчивого начальника службы безопасности, сбивал со следа, словно маленький собачонок, вертящийся под ногами. Он едва не застонал, с ненавистью взглянув на Николая, теперь уже явно улыбавшегося рядом с упитанной физиономией Царева…
Столпотворения в дверях церкви уже не было — начиналась прощальная служба, и публика подтянулась к гробу. Алексей, у которого в висках стучало от ярости на обведшего его вокруг пальца Арчи, увидел, наконец, появившуюся в проеме распахнутых дверей седую голову Раскова. Тот, быстро перекрестившись, шмыгнул в толпу и встал почти что за спину Царева. Таким был их расчет — подполковник должен был вести подозреваемого вплотную, на том расстоянии, которое делало возможным прямой захват в случае нескольких неожиданностей. Несмотря на свои годы, Расков был в хорошей физической форме и захват не представлял для него особой сложности. Только Леонид Павлович не знал, что Царев не один и что его охраняет не менее слабый сыщик.
Операция затягивалась — Алексей еще не дал команды на приближение стоявшему рядом «племяннику», как окрестили они оперативника, призванного сыграть роль юного растерянного родственника Чеглокова. Арчи был не дурак, чтобы не просечь надуманность этой ситуации, к тому же бывший оперативник уже давно и наверняка изучил всю родню банкира. Нертов сжал в кармане носовой платок, который был должен поднести к вспотевшему лбу. Он решился: оставалось только вывести из игры перекрасившегося опера, притворяться, что ничего не подозреваешь и уводить его в сторону разве что не силой, а если понадобится — и вырубить. Главное, чтобы убрать подальше от Царева.
Сыщик же не проявлял никаких признаков знакомства с Сергеем Борисовичем. Более того, он лишь постоянно находился за спиной убийцы, старательно отводил в сторону глаза, едва упитанный Царев оборачивался, дабы кивнуть очередному знакомому. Эта сладкая парочка печально подплыла к родственникам, чтобы одарить тех сочувствующим рукопожатием. Царев, а следом за ним и Арчи, по очереди пожимали руки мужчинам, их женам, дошли до тетушки, а дальше произошло нечто, внесшее минутное смятение в скорбную процедуру.