Ладно, это прелюдия. В общем, новая программа Блинкова «Сновидения Петра Ильича» прокатывалась в Минске — два представления в самом большом и престижном зале республики. Естественно, аншлаг, несмотря на то, что цена билетов доходила до восьмидесяти долларов. (Для справки: билет на «Лебединое озеро» с музыкой того же Петра Ильича Чайковского стоит в Минске около двух долларов.)
Гена под бешеные аплодисменты минут пять лениво покрутил задницей в колготках «Омса», построил глазки в сторону ложи, в которой сидел минский мэр, и убрался в гримерную пить пиво, — дальнейшее действие разворачивалось без его участия, свои тридцать тысяч американских денежных единиц уже отработал.
Словом, шоу прошло как обычно, пипл свою порцию «прекрасного, вечного» получил, журналисты по окончании действа коньяком напоены были. Около одиннадцати ночи Блинков вернулся в «Планету», в 1.20 в номере 375 ухнул взрыв.
Команду «особоважников» Собынича Прищепкин застал в гостинице в полном составе. Полковник был заспан, зол и появлению Прищепкина отнюдь не обрадовался.
— А вас кто сюда пригласил?.. Вам что, мало дела Сбруевича?
— Константин Иванович, мне кажется, и для этого есть основания, что оба убийства как–то связаны, — миролюбиво, однако достаточно твердо ответил Прищепкин.
Собыничу явно не улыбалось вступать с ним в конфликт, и с недовольной миной он только пожал плечами: мол, глупость, конечно, но спорить не стану — человек подневольный.
В фойе показался Холодинец.
— Молодец, — обрадовался шеф, — ты очень нужен. А я, понимаешь, будить тебя постеснялся.
И они вдвоем исследовали номер, покопались в вещах «борца за права сексуальных меньшинств».
Что интересно, по гардеробу Блинкова факт его принадлежности к гейским массам не высвечивался. Конечно, было бы странно ходить в платьях по городу. Зачем создавать дополнительные неудобства? Но его повседневная одежда показалась детективам слишком уж «мужской». Например, черные джинсы «Lee». Их у Блинкова оказалось две пары. Вообще, судя по цветам и фасонам, мужское начало в его сорочках, костюмах и обуви было однозначным. А уж в длинных черных сатиновых трусах, к которым Блинков имел очевидное пристрастие, обычный гей что–то и не представлялся. Определенно «голубыми» были только его сценичные наряды и лиловая, вероятно «представительская», тройка.
Эта деталь — ага, деталька — как–то совсем не укладывалась в головах, абсолютно не вязалась с блинковским образом. Она буквально вопила: разберитесь со мной, я очень серьезная.
Детективов также весьма насторожила и найденная под ванной «борца» провороненная «особоважниками» заколка — «крокодил», используемая только женщинами. Откуда она взялась в номере Блинкова?
Прищепкин удовлетворенно набил трубку: все же не зря включил эту «электронную сволочь». На этот раз зацепок столько, что их может хватить для раскрытия всех трех убийств. Не понять только: что рвануло–то? На гранату вроде не похоже. Прищепкин как ни в чем не бывало подкатил с этим вопросом к Собыничу.
— Предполагаю, что некое самодельное взрывное устройство малой мощности, — очень нехотя ответил полкан. Его группа прибыла через десять минут после взрыва, и уж в этом–то Собынич успел разобраться.
Теперь причина недоброжелательности Константина Ивановича раскрылась перед Прищепкиным в полном объеме. Тот был уверен в раскрытии убийства по горячим следам и боялся, что слава может и на этот раз достаться прищепкинцам.
Грустно стало на сердце Георгия Ивановича: почему в сыскарской среде выветрился дух товарищества?..
Люди Собынича собрали целый ящик каких–то черепков, осколков и понесли вниз, к стоянке. Сейчас увезут в лабораторию, понял Прищепкин и с досады стрельнул у Сергуни сигарету: им бы и самим не помешало в этом барахле покопаться… Ладно, пусть только зажмут заключения, он тогда точно генералу Василевскому наябедничает. Тот ужо пропишет полкану по полной программе. Без скидок на особые между ними отношения. Какая может быть дружба, когда звезды с погон на взлете.
Холодинец привел шефу Славу Момзякова, который был у Блинкова кем–то вроде секретаря–помощника или мальчика на побегушках. Но его уже успел напугать Собынич, и парень, что называется, «заперся».
Момзяков якобы ничего не заметил, никого не подозревает. По его словам, шоу прошло нормально, без эксцессов. Вернувшись в гостиницу, они обсудили в номере Блинкова планы на завтра и распрощались: Блинков, сославшись на головную боль, собирался лечь спать, Слава решил спуститься на первый этаж в бар, дабы поглазеть на минскую золотую молодежь. Пробыл там минут сорок. Ни с кем не разговаривал, выпил бокал красного вина и отправился к себе. Пока в номере патрона не бухнул взрыв, мирно спал.