Оказавшись на поляне, Лялькин резко рванул в сторону, оставив оба отряда врагов за спиной. Но те явно не были намерены отпускать его, и убегающий старший лейтенант слышал за собой топот и тяжелое дыхание. Количество врагов ему было известно, как известно и то, что врукопашную ни за что не отбиться. Правая рука инстинктивно потянулась к пистолету в кобуре под левым плечом, но усилием воли Кирилл вновь сдержал наработанный рефлекс.
Проскочив в узком проходе между двумя девятиэтажками, он попал в соседний двор. Дальше улица, переулок и тупик.
Убегая от преследователей, Кирилл сам себя загнал в ловушку. Впереди вырос высокий бетонный забор с кольцами колючей проволоки, справа — глухая стена высотного дома. И только слева протянулся обычный полутораметровый Штакетник, с обеих сторон поросший кустами колючего шиповника.
Выбирать не приходилось, Лялькин бросился к штакетнику, и, ухватившись за острые края забора, рывком перекинул свое тело через ограду, ощущая действие острых колючек, разрывающих его одежду...
Оказавшись на противоположной стороне, Кирилл вдруг понял, что он на территории детского сада. Всего в нескольких метрах он услышал гомон детских голосов, доносившийся из двухэтажного здания.
Нежданно-негаданно офицер госбезопасности подставил смертельной опасности жизни детей... Правая рука мертвой хваткой сжала рукоятку служебного пистолета, но над рефлексами по-прежнему главенствовал разум. Оглядевшись по сторонам, Кирилл бросился в сторону пустующего детского городка.
Глава 11 В ЗАСТЕНКАХ «ГЕСТАПО»
— Ну что, Олег, время на раздумье закончилось, — вместо приветствия громко произнес Андрей Никонов, когда в комнату для допросов ввели Донцова. — Будешь говорить?
Олег Донцов хмыкнул, за его спиной двумя глыбами высились мощные парни с лицами мясников, без пиджаков и с закатанными по локоть рукавами. Первоначальная задача этих горилл заключалась в психологическом давлении на допрашиваемого. Но майор нисколько не сомневался: в случае провала плана «А» они перейдут к плану «Б», то есть к физическому воздействию. Не хотелось бы до этого доводить, но другого выхода не было. Посмотрев на Никонова исподлобья, Донцов тихо, но отчетливо произнес:
— Я буду говорить только в присутствии адвоката.
— Да-а, — в притворном удивлении протянул полковник. — Ну, как знаешь, я хотел по-хорошему. — Это была ключевая фраза, предназначенная не столько для Донцова, сколько для горилл за его спиной.
Короткий удар по почкам током прошел через тело милиционера, в следующую секунду новый удар носком ботинка пришелся под коленный сустав. Олег рухнул на бетонный пол, теперь его начали «окучивать» ногами. Донцов, корчась от боли, с трудом сдерживался, чтобы не броситься на горилл. Он был уверен, что без проблем сможет вырубить всех троих, находящихся в кабинете, но после его смогут отделать по первое число под формулировкой «Оказал сопротивление». А если он действительно окажет сопротивление, его просто застрелят. После чего все перевернут так, что смерть майора ГУБОПа станет явным доказательством вины, и тогда всерьез займутся Генералом. Сопротивление побоям в данном случае равнялось малодушию.
Олег по-прежнему не сопротивлялся, он терпел, в глубине души лишь моля об одном — потерять сознание. Но крепкий, натренированный организм не желал сдаваться. Острый носок лакированной туфли врезался в печень, резкая боль забила дыхание, от этой боли Донцов свернулся в клубок, перед его глазами поплыли разноцветные круги. Сознание наконец покинуло его.
— Я же сказал, не увлекаться, — раздраженно прикрикнул Никонов, вытащив из кармана носовой платок, брезгливо вытер вспотевшие ладони. Гориллы многозначительно переглянулись, их начальник был неприятен им. Чистоплюй, не гнушавшийся грязными методами, но при этом желавший постоянно оставаться чистеньким.
— Приведите его в чувство, — приказал полковник, бросив на стол свой платок, и добавил: — Чувствую, что день сегодня будет длинным.
Мясники, подхватив под мышки бесчувственное тело Донцова, усадили его на табурет. Один из них поддерживал майора за плечи, второй, подхватив заранее подготовленное ведро с холодной водой, окатил его водой. Олег вздрогнул и открыл глаза, отплевываясь и фыркая.
— Ну теперь-то, Олежка, будешь говорить? — с ядовитой улыбкой поинтересовался Никонов.