— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — буркнул он, схватил лежащую рядом трубку мобильного телефона и быстро набрал нужный номер.
— Слушаю. — Из динамика раздался грудной мужской баритон.
— Вынужден вас огорчить, — начал было издалека оператор, но баритон его бесцеремонно перебил.
— Короче, у меня нет времени для беседы.
— Ваш Кольцов не ездил ни в какой Париж или куда еще. Он сейчас находится в Москве на похоронах Фартового.
— Этого не может быть. Здесь какая-то ошибка. — В голосе баритона появились нотки растерянности.
— Может, потому, что эта машина не ошибается, все предоставленные параметры сошлись.
— Ну хорошо,— неожиданно сдался баритон. — Продолжай следить, все остальное — не твоя забота.
Несмотря на многолюдство, похороны одного из московских законников не превратились в митинг с кричащими ораторами, клятвенно обещающими отомстить за смерть павшего друга. Ничего этого не было, над могилой повисла гнетущая тишина, пугающая своей скрытой угрозой.
— Говорят, что его зажмурила «Белая стрела», — опасливо произнес какой-то не отличающийся особым умом браток.
— «Белую стрелу» выдумали журналюги, чтобы бабок срубить за сенсацию, — авторитетно заявил ему широкоскулый здоровяк за спиной Кольцова.
— Да никшните вы оба, — урезонил спорщиков суровый на вид мужчина в короткой кожаной куртке.
Постепенно церемония прощания подошла к концу, те же двенадцать молодцов, что выносили покойного из церкви, подняли гроб с постамента и на веревках медленно стали опускать в могилу. Крепкие ребята явно не были профессионально подготовлены к подобному мероприятию и со стороны выглядели довольно неуклюже.
Наконец гроб занял свое постоянное место в глубокой могиле, по полированной крышке застучали комья земли.
Бросив на гроб по горсти земли, Костя и Глеб в окружении толпы направились к выходу с кладбища.
Константин, сочтя, что ритуал выдержан, снял солнцезащитные очки, которые не очень-то подходили к серой, пасмурной погоде. Оказавшись за оградой кладбища, торопливо достал сигареты и закурил. После нескольких затяжек внезапно остановился и глянул на Глеба:
— Мы живем в эпоху больших перемен, которые получат официальное название — криминальный передел. Теперь достанется всем, и виноватым и, конечно же, правым. — В голосе гиганта зазвучали нотки огорчения. Он давно «варился» в подобной каше и знал не понаслышке, как происходит бандитский передел, особенно для тех, кто потерял «крышу». После смерти Гоги Фартового он и сам оказался в этом списке.
Возле входа несколько молодых высоких ребят тоном ресторанных зазывал громко и отчетливо вещали:
— Гедеван Натанович вас приглашает на обед. Для этой цели арендован ресторан «Купчий двор». Милости просим.
Проходя мимо зазывал, Глеб машинально кивнул, а Костя негромко обратился к нему:
— Да, братва не поскупилась на похороны. Арендовали самый дорогой кабак.
— Все, как и положено, согласно табели о рангах, — так же автоматически ответил Кольцов. Оба бывших чекиста и не собирались присутствовать на поминках вора в законе, с остальными они были разного поля ягодами. По обоюдному согласию было решено в офисе «Багратиона» за упокой души принять по пятьдесят капель «Арарата» или, может, чуть больше...
Но этот план не удалось осуществить.
— Константин Игоревич. — За спиной Иванова раздался низкий хрипловатый голос. Оба ветерана обернулись, к ним приближался невысокий крепыш с покатыми плечами и широкой шеей, явными признаками классического борца. Квадратная челюсть и широкий шрам над левой бровью, холодный прищур голубых глаз —таков был портрет Кожухаря, личного контрразведчика Большого Ивана, вора в законе, посаженного всероссийской сходкой смотрящим над Москвой.
Несмотря на поразительное сходство с неандертальцем, Кожухарь был гением в области различных подковерных игр. Как верный крысолов, он выслеживал, хватал и давил тех, кто пытался покуситься на воровской общак или замахивался на власть пахана. За это его ценил смотрящий и ненавидели многие законники.
— Константин Игоревич, с вами хотел бы побеседовать Иван Иванович, — обратился Кожухарь к Иванову.
— После поминок? — почему-то поинтересовался Константин. — Разговаривать будем в ресторане?
— Нет, — ответил главный крысолов. — Там не получится откровенный разговор, слишком много лишних глаз и ушей. Беседа состоится в другом месте.