Стоявший возле охранников Кожухарь жестом указал Косте и Глебу на вход в ресторан, куда направлялись законники.
Через ярко освещенный зал ресторана тянулся длинный стол, заставленный дорогими блюдами и не менее дорогим алкоголем, неслышно сновали юркие официанты, заканчивая сервировку поминальной трапезы.
— Собрались Гогу помянуть в узком кругу, — шепнул Глебу на ухо Константин, войдя в зал.
Сыщик ничего не успел ответить, как вдруг с грохотом посыпались стекла, по очереди звонко стали взрываться люстры. В одно мгновение зал погрузился в темноту...
Глава 3 ПЕТЯ И ВОЛК
Они не виделись почти двадцать лет, да и встретились почти случайно — теплым октябрьским днем девяносто третьего года оказавшись на баррикадах Белого дома, где заседал взбунтовавшийся Верховный Совет. Не то чтобы они были на стороне мятежников или особо болела душа за поруганное государство (с этим как-то смирились за два года), просто намечалась небольшая война, а бывшие подполковник ГРУ Сергей Петром и майор КГБ Василий Львов, кроме как воевать, ничего не умели. А оказавшись выброшенными на два года раньше на пенсию, не нашли ничего лучшего, как прийти на баррикады.
Последний раз они встретились летом семьдесят пятого. После окончания факультета иностранных языком в Рязанском десантном училище их дороги разошлись. Лейтенанта Петрова направили на военно-политические курсы при академии ГРУ для дальнейшего обучения, а лейтенант Львов после собеседования отбыл в закрытый учебный центр КГБ. Одного готовили для посольской резидентуры, из другого создавали многофункционального ликвидатора. Потом потянулось время службы, оба прошли через горнило войны в Афганистане (только в разное время), и на этом все параллели разошлись окончательно. Петров делал карьеру при военных атташе в странах Североатлантического блока, Львов же обитал в странах Латинской Америки, Индокитая и Африки, там, где могли возникнуть сложности у госбезопасности Советского Союза. Потом Советский Союз прекратил свое существование, КГБ распался и попал под каток демократического реформирования. Диссидентское управление, в недрах которого скрывали «ликвидаторский» отдел, распустили. Майору Львову с учетом боевых хватило выслуги для получения пенсии, и он поселился в однокомнатной квартире на окраине Москвы. Подполковник Петров оказался на пенсии после того, как из посольства в Бонне сбежал шифровальщик и передал немецкой контрразведке шифры ГРУ. Возвращение военного разведчика также не было особо веселым. Супруга, сочтя Сергея Петровича законченным неудачником, развелась с ним, разменяла трехкомнатную квартиру и, забрав детей, зажила своей собственной жизнью. Впрочем, такой поворот дела подполковника не особо расстроил, он остался доволен своей небольшой однокомнатной квартирой, считая главным ее достоинством близость к центру.
Гражданская жизнь многих бывших офицеров также протекала по-разному. Петрову вполне хватало пенсии, он скромно жил в одиночестве, жадно проглатывая периодику, не пропуская ни одной политической или информационной передачи по телевизору и основательно изучая компьютерную науку. Получаемую информацию он пытался при помощи аналитического анализа просеивать, прогнозируя будущее страны и питая надежду занять свое место в этом будущем.
Василию Львову майорской пенсии не хватало, и он был вынужден подрабатывать сторожем на большой коммерческой стоянке в конце своей улицы. Все деньги он тратил на себя, чередуя посещения бассейна, спортзала и тира. Подобные развлечения в нынешнее время стоили недешево, но Василия это нисколько не беспокоило, он продолжал жить в привычном режиме.
Октябрь девяносто третьего года стал прорывом психологического фурункула, когда и военный аналитик, и чекистский ликвидатор, снедаемые невидимым червем бездействия, пришли к Белому дому.
Они прожили четыре года в одной казарме (спали на соседних койках), после чего не виделись почти двадцать лет. И, встретившись случайно на баррикадах, вдруг забыли о цели своего прихода, слишком многое связывало двух отставников.
— Надо бы это дело отметить, — после крепких объятий заявил Петров. — У меня здесь недалеко квартира, посидим, поговорим по душам. А наша война от нас никуда не денется.
— Действительно, не денется, — согласился Львов.
Душевное застолье двух холостяков превратилось в трехцневную беспробудную пьянку, а когда отставники вышли из «штопора», демократия праздновала победу над красно-коричневыми. В моргах патологоанатомы пластали трупы, а покрытый копотью пожара Белый дом все еще чадил.