Приблизившись, Мегрэ увидел на его листке только какие-то крючочки, как отпечатки мушиных лапок, но чем-то разделенные в строчки, лишь с пометками в виде цифр.
1о...
2о...
3о...
Секретарь, в ожидании адвоката, готовился к защите!
В двух метрах от него какая-то женщина проговорила:
- Не было даже чистых простыней, и пришлось идти просить их у жены управляющего...
Между тем, бледный, с обострившимися чертами лица Жан Метейе продолжал выводить:
4о...
Глава IV
День второй.
Сон Мегрэ был беспокойный в то же время какой-то сладостным одновременно; в холодном помещении сельской комнаты стоял устойчивый аромат зимних яблок и сена. Тянуло сквозняком. Простыни были ледяными, за исключением тех мест, которые он согрел своим телом. Свернувшись клубком, он избегал шевелиться.
Несколько раз слышался глухой кашель Жана Метейе из соседней мансарды. Потом прозвучали торопливые шаги Мари Татен, которая уже встала.
Он ещё несколько минут полежал. А когда Мегрэ зажег свечу, мужество покинуло его, потому что нужно было бриться, пользоваться холодной ледяной водой из кувшина. И тогда он решил заняться этим попозже. Сунув ноги в туфли, он оделся, но не стал заниматься пристяжным воротничком.
Внизу Мари Татен плеснула керосин на дрова, которые никак не хотели загораться. Волосы она скатала в пучок на затылке и сколола шпильками. Увидев спускавшегося комиссара, она покраснела.
- Еще нет семи... И кофе не готов...
Тут Мегрэ слегка забеспокоился, поскольку в полусне ему послышалось, что проехал автомобиль. А ведь Сен-Фиакр стоял вовсе не рядом с дорогой. Только раз в день мимо проезжал автобус.
- А автобус ещё не проезжал, Мари?
- Нет. Он не бывает раньше половины девятого... А чаще - в девять...
- К мессе уже звонили?
- Да. Зимой звонят в семь, а летом в шесть.. Может хотите погреться?..
И она указала на разгоревшиеся наконец дрова.
- Ты так и не научилась говорить со мной на "ты"?
Это вызвало улыбку на лице женщины.
- Кофе будет готов через пять минут...
Не было ещё восьми, но стало значительно холоднее, чем накануне. Подняв воротник плаща и надвинув шляпу чуть ли ни до самых бровей, Мегрэ медленно зашагал к освещенной церкви.
День уже был не праздничный, и в нефе находились только три женщины. Да и месса шла как-то торопливо. Священник слишком быстро передвигался по алтарю. Пришепетывал и глотал слоги.
"Dominus vobiscum!"
Мальчик из церковного хора, которому выпало несчастье прислуживать кюре, говорить "Аминь" невпопад и торопился позвонить в колокольчик.
Неужели опять паника? Слышался шепот литургических молитв и иногда придыхание между словами.
"Ite missa est..."
И продлилась эта месса всего двенадцать минут. Кюре прочел последнее Евангелие. В это время перед церковью остановилась автомашина, и на паперти послышались неуверенные шаги.
Мегрэ оставался стоять в глубине нефа напротив входа, и когда дверь открылась, то он буквально лицом к лицу столкнулся с прибывшим.
Это был Морис де Сен-Фиакр. Он очень удивился, видя комиссара, стал отступать, шепча:
- Извините... я...
Потом остановился, шагнул вперед и, кажется, вновь обрел хладнокровие.
- Месса закончилась?
Его опять охватило нервное состояние. Под глазами чернели круги, как будто он не спал всю ночь. Открыв дверь, граф напустил холода.
- Вы из Мулена?
Мужчины разговаривали чуть слышно, в то время, как священник заканчивал молитву после Евангелия, а женщины закрывали свои молитвенники, брали зонтики и сумочки.
- Откуда вы знаете? Да... я...
- Может быть выйдем?
Кюре и мальчик из церковного хора ушли в ризницу, а церковный сторож погасил те несколько свечей, которых хватило для малой мессы.
Горизонт посветлел. Из сумерек четче выступили ближние дома. Желтое авто одиноко стояло на площади.
Ощущение тревоги и беспокойства в Сен-Фиакре были очевидны. Эти же чувства явно испытывал граф. Он как-то удивленно смотрел на Мегрэ, вероятно поражаясь его небритости и отсутствию воротничка.
- Рано же вы поднялись! - негромко проговорил комиссар.
- Видите ли, первый скорый поезд отбывает из Мулена в семь часов, три минуты...
- Не понимаю! Причем тут поезд?..
- Вы забыли о Мари Васильеф...
Все оказалось просто! И естественно! Присутствие любовницы в замке мешало Морису. Он отвез её в Мулен на машине, посадил на поезд, идущий в Париж, вернулся и, мимоходом, зашел в церковь.
И тем не менее, Мегрэ был не удовлетворен. Он пытался проследить за беспокойным взглядом графа, который, казалось, то ли чего-то ждал, то ли чего-то боялся.
- Да. Вам с нею не слишком комфортно в замке! - согласился комиссар.
- У нас были и более приятные дни. Просто она очень обидчива... И одна только мысль о том, что я мог бы скрывать нашу связь...
- И сколько же эта связь длилась?
- Несколько меньше года... Мари в ней не слишком заинтересована... У нас были трудные моменты...
Взгляд его вдруг застыл на какой-то точке! Мегрэ проследил и заметил только что вышедшего из церкви кюре. У комиссара создалось впечатление, что взгляды священника и графа скрестились, и первый выглядел столь же смущенным, как и Морис де Сен-Фиакр.
Едва комиссар собрался обратиться к кюре с вопросом, как тот, поздоровавшись с ними, с какой-то неуклюжей поспешностью нырнул, как бы спасаясь, в свой сад, а оттуда в дом.
- Что-то не очень-то он похож на сельского священника..., пробормотал комиссар.
Морис де Сен-Фиакр не отозвался. Через освещенное окно было видно, что кюре уже сидит за столом и завтракает, а служанка несет ему дымящийся кофейник.
Мальчишки с сумками за спиной направлялись к школе. Поверхность пруда стала похожа на зеркало.
- Какие распоряжение вы отдали относительно..., - начал Мегрэ.
- Относительно чего?
- Относительно похорон... Кстати, этой ночью оставался кто-нибудь в комнате покойной?
- Нет. Готье посчитал, что это больше не нужно...
Со двора замка донесся звук мотора. Несколько позже оттуда в направлении Мулена выехал мотоциклист, в котором Мегрэ узнал сына Готье, виденного им накануне. Теперь тот был одет в бежевую прорезиненную накидку и каскетку в мелкую клеточку.