- Передайте мне счета Сен-Фиакр! - велел он сидящему позади клерку.
Потом, пробежался взглядом по большому желтому листу и спросил:
- Вам нужны сводные сведения, оплата по сделкам или общий итог?
По крайней мере, Эмиль Готье был точен.
- Общий итог.
- Не желаете ли пройти сюда? Нас могут услышать?
Он прошел дальше, в глубин, оставаясь за барьером.
- Мой отец, должно быть, уже сказал вам, что графиня была несколько беспорядочна в денежных вопросах... В любой момент я был готов остановить прохождение чеков, не имеющих денежного обеспечения... Она подписывала чеки, не беспокоясь о состоянии своего счета... Когда я ей звонил, чтобы поставить в известность, она просто ужасалась... Еще утром поступили три чека, которые я вынужден был вернуть... У меня указание ничего не оплачивать, прежде чем...
- Полное разорение?
- Откровенно говоря, не совсем... Но три фермы из пяти проданы. Две остальные заложены, как и замок. Графиня располагала небольшим доходным домом в Париже, что позволяло ей получать кое-какую ренту... Но, когда одним махом переводишь по пятьдесят-сорок тысяч франков на счет сына, это, конечно, нарушает равновесие... Я постоянно делал, что мог... Два или три раза пришлось выдавать векселя... Мой отец...
- Авансировал деньгами... я знаю.
- Это, пожалуй, все, что я могу вам сказать. Сейчас на счету осталось 775 франков...
Жан Метейе в курсе?
- Конечно! И даже несколько больше, чем в курсе...
- Что вы хотите этим сказать?
- Нет, нет... Ничего!
- Вы же не думаете, что он не от мира сего?
Но Эмиль Готье скромно воздержался от ответа.
- Есть ещё жители Сен-Фиакр, у которых счета в вашем банке?
- Нет!
- Сегодня никто не приходил, чтобы провести какие-либо операции? Получить деньги, например?
- Никто.
- Вы постоянно находились на месте перед окошечком?
- да. Я никогда не отходил!
Сейчас он казался очень взволнованным. Но это уже был клерк, отвечающий, как положено, официальному лицу.
- Не желаете ли повидаться с управляющим? Хотя, впрочем, он вам не скажет ничего иного, чем я.
* * *
Зажглись фонари. Движение по центральной улице было столь же оживленным, как в большом городе. Перед кафе стояла длинная вереница автомобилей.
Проследовал целый кортеж: два верблюда и молодой слон с рекламными клеенчатыми щитами цирка, располагавшегося на площади Виктории.
В бакалее Мегрэ заметил мать, державшую за руку своего рыжего сына. Она покупала консервы.
Пройдя чуть дальше, он чуть не столкнулся с Метейе и его адвокатом, которые оживленно о чем-то разговаривали. Адвокат говорил:
- ... они просто обязаны его блокировать...
Комиссара эти двое не заметили и направились к "Учетному банку".
На этой улице, где идет самая активная жизнь, во второй половине дня можно было сталкиваться со знакомыми десяток раз, хотя и всего-то она была метров пятьсот.
Мегрэ направился к зданию, где печаталась "Журналь де Мулен". Вход в издательство располагался с фасада, а в витринах были выставлены газетные фотографии и листы бумаги с последними новостями.
"Маньчжурия. Агентство Гавас сообщает, что..."
Чтобы попасть в типографию, следовало пройти через темный переулок. Комиссар руководствовался шумом ротационных машин. В рабочем цеху люди в синих халатах стояли перед длинным мраморным столом. В глубине, в застекленном помещении два линотиписта трудились возле своей щелкающей машины.
- Мне нужен шеф, будьте добры...
Из-за грохота машин приходилось кричать чуть ли не во всю мочь. Запах типографской краски щекотал в горле. Небольшой человечек, ровнявший строчки в типографской форме, одетый в синий халат, приложил к уху ладонь, не выпуская небольшой записной книжечки.
- Вы здесь шеф?
- Я - метранпаж [сноска: Метранпаж - старший наборщик или руководитель группы наборщиков.]
Мегрэ вынул из бумажника листок с набранным текстом, который фактически убил графиню де Сен-Фиакр. Человечек, поправив сидящие на носу очки в стальной оправе, посмотрел удивленно, как бы спрашивая, что все это значит.
- Это напечатано у вас?
- Что вы говорите?
Мимо пробегали люди с пачками газет.
- Я спрашиваю, это напечатано у вас?
- Пойдемте.
Во дворе было спокойнее и тише. Холодновато, но зато говорить можно, по крайней мере, нормальным голосом.
- Что вы хотите?
- Вы узнаете ваш шрифт?
- Это - кегель девять...
- Ваш...
- Им снабжены почти все линотипы...
- А другие линотипы в Мулене есть?
- В Мулене нет, но... в Нове, Бурже, в Шароту, в...
- Здесь, на этом листке, есть что-либо специфическое?
- Могу только сказать, что он отпечатан с помощью ровнильной типографской дощечки... Кто-то хотел заставить подумать, что это вырезка из газеты, так ведь?.. Меня как-то однажды попросили сделать нечто подобное ради шутки.
- Вот как!
- Ну... Лет пятнадцать тому назад. Тогда мы ещё делали ручной набор...
- А бумага вам ни о чем не говорит?
- В провинции она почти везде такая... Это немецкая бумага...
- Вы знаете Жана Метейе?
Человечек пожал плечами.
- Его послушать, так он владеет газетным ремеслом лучше, чем мы... Немного печатался... Болтался иногда здесь... Но все из-за графини, которая дружит с патроном.
- На линотипе умеет работать?
- Нет!.. Больше болтает!
- Но в конце концов сумел бы набрать что-нибудь подобное?
- Ну.., располагая парой часов... И начиная раз десять с начала...
- Случалось ему последнее время находиться возле линотипа?
- Откуда мне знать! Он приходит! Он уходит! Задурил нам всем голову со своим новым способом печатания клише.. Вы меня извините... Время поджимает, а я ещё форму не подготовил...
Настаивать смысла не было. Мегрэ хотел было снова вернуться в цех, но из-за суеты, царящей там, отказался от этой мысли, остановился у входа. У этих людей каждая минута была на счету. Все суетились и бегали туда сюда. Переносчики газетных пачек, устремляясь к выходу толкали его. Наконец он отловил какого-то ученика, свертывающего сигарету.
- Что делают со свинцовым набором, когда его уже использовали?
- Снова плавят...
- И когда же?