- Вы видите, что мы уже плывем по волнам поэзии... Заметьте, что сама графиня, если бы могла заговорить, была бы неспособна дать нам ключ к этой тайне. Только сам убийца в курсе этого преступления.. Ешьте, месье Эмиль Готье... Не будьте таким впечатлительным, как ваш отец, которому уже, как кажется, становится дурно.
"Альбер!.. В ящике должно остаться ещё несколько бутылок вина...
Он немного помолчал и продолжал:
- Теперь о вас, молодой человек!
Улыбаясь, он обернулся к Жану Метейе, который резко встал.
- Месье, мой адвокат...
- Да сядьте же вы... Какого черта! Не заставляйте нас думать, что вы в вашем возрасте не понимаете шуток...
Пока он это произносил, Мегрэ смотрел на него и видел, как лоб графа покрылся крупными каплями пота...
- Мы же стараемся показать себя лучше, чем мы есть, не так ли? Хорошо! Я вижу, что вы начинаете понимать. Возьмите фрукты! Очень помогают пищеварению... Становилось невыносимо жарко, и Мегрэ спросил себя, кто потушил электрическое освещение, оставив на столе только горящие свечи.
- Ваш случай настолько прост, что даже не интересен... Вы играете не слишком завидую роль, которую не принято играть долго... Наконец, вы внесены в завещание... Но оно в любой момент может быть изменено... Внезапная смерть, и все кончено! Вы - свободны! Вы пожинаете плоды вашей... вашей жертвы... О, могу поклясться, вы через какое-то время женились бы на некой девице, которую уже должно быть присмотрели в этих краях...
- Извините! - вмешался адвокат, но вышло это у него до такой степени смешно, что Мегрэ не смог удержаться от улыбки.
- Заткнитесь! Пейте!
Граф де Сен-Фиакр говорил непререкаемо! Он был совершенно пьян, и это уже не вызывало сомнений! Он балансировал на грани тонкости и грубости, как частенько бывает у пьяных.
- Итак, остаюсь только я!
Он подозвал Альбера.
- Скажи-ка, старина, вы, наверное, собираетесь подняться наверх.. Должно быть моей матери очень грустно находиться там одной...
Мегрэ заметил вопрошающий взгляд слуги, брошенный на старого Готье, который утвердительно кивнул.
- Минутку! Поставь прежде бутылки на стол... Виски тоже... Протокол, как я полагаю, никому здесь не нужен...
Он взглянул на свои часы.
- Одиннадцать часов и десять минут... Я так увлекся, что не услышал колокола на вашей церкви, месье кюре.
И поскольку метрдотель, ставя бутылку с виски, слегка подвинул револьвер, граф сделал ему замечание:
- Осторожнее, Альбер! Он должен находиться на равном расстоянии от каждого...
Потом, подождав, пока закроется дверь, продолжал:
- Так вот! Остаюсь только я! Я не открою вам ничего нового, говоря, что не совершал хороших поступков... За исключением кое-каких ещё при жизни отца... Но, поскольку он умер, когда мне было только семнадцать лет, то...
"Я ныне в трудном материальном положении. Это всем известно. Даже мелкие еженедельные газетенки почти открыто об этом пишут...
"Чеки без денежного обеспечения... Я, как только мог часто, обманывал матушку... Выдумал, что заболел в Берлине, и все для того, чтобы добыть несколько тысяч франков...
"Заметьте, трюк с молитвенником в этой связи был бы не так уж и невероятен...
"Итак, что же происходит? Необходимые мне деньги растрачены на мерзавчиков вроде Метейе... Извини, старина. Мы ведь занимаемся транцендентной психологией...
"Так вот, я понимаю, что скоро вообще ничего не останется... Я звоню матери в тот момент, когда подписанный мною чек должны предъявить к оплате, и мне грозит тюрьма... Она платить отказывается... Все это можно проверить по свидетельским показаниям...
"Но всему прочему, если все будет и дальше так продолжаться, то от моего отцовского наследия ничего не останется...
"Возникают две гипотезы, как и в случае с Эмилем Готье. Первая...
Ни разу ещё за всю свою карьеру Мегрэ не чувствовал себя так скверно. И, без сомнения, он видел всю ситуацию изнутри. Но события проходили мимо него. Иногда он полагал, что понимает их ход, но через минуту, после сказанного графом, сова возникали вопросы!
И еще, ко всему прочему, была нога, который подталкивала его под столом.
- Может быть, поговорим о чем-нибудь другом? - осмелился вмешаться совершенно пьяный адвокат.
- Месье... - начал священник.
- Извините! Вы должны дать мне время, хотя бы до полуночи! Я говорил, что первая гипотеза... Ну вот... из-за вас я забыл, о чем говорил...
И как бы для того, чтобы вспомнить, он налил себе полный стакан виски.
- Я знал, что моя мать очень эмоциональна... и вот я - ужасная история! - сую бумажку ей в молитвенник, чтобы выждать, а потом на другой день вернуться и опять попросить денег, надеясь найти её более сговорчивой...
"Но есть и другая гипотеза! Почему бы мне не пожелать её убить?
"Не все ещё денежные средства Сен-Фиакра разбазарены... Немного осталось! А в моем положении, немного денег - будь это даже самая малость! - спасение...
"Я смутно соображаю, что Метейе упомянут в завещании... Но убийца не может быть наследником..
"Разве не его первого заподозрят в преступлении? Его, который половину времени проводит в типографии в Мулене? Его, который, живя в замке, в любое время, когда захочет или когда ему будет удобно, может подсунуть бумажку в молитвенник?
"Так разве не приехал я в Мулен во второй половине дня в субботу? Может быть, я хотел вместе с любовницей дождаться там результатов своей махинации?..
Он встал и поднял свой стакан.
- Ваш здоровье, месье!.. Вы что-то загрустили, месье... Сожалею... Но ведь жизнь моей матушки, особенно в последние годы, тоже была довольно грустной... Не так ли, месье кюре? Пусть хотя бы её последняя ночь будет веселой...
Он взглянул в глаза комиссару.
- За ваше здоровье, месье Мегрэ.
Над кем он насмехался? Над собой? Над всеми присутствующими?
Мегрэ почувствовал, что находится в присутствии некой силы, против которой он ничего предпринять не может. У некоторых лиц, в определенный момент их жизни наступает своего рода звездный час, час, когда они становятся как бы над остальным человечеством и над самим собой. Так бывает с игроком в Монте-Карло, который раз за разом выигрывает, не прилагая при этом никаких усилий. Так случается, когда член парламентской оппозиции, доселе неизвестный, своим выступлением заставляет пошатнуться правительство, свергает его и сам же первый удивляется тому, что натворил, поскольку всего-то и хотел, чтобы о нем напечатали несколько строчек в "Официальных ведомостях".