- Разве не сам он требовал, чтобы убийцу покарали?.. Убийца должен умереть... А, поскольку, он был слишком труслив, чтобы совершить над собой правосудие...
Его уверенность в своей правоте поражала.
- Я сделал то, что посчитал своей обязанностью...
Слышали ли его те, кто находился по ту сторону стола? Кто-то ходил по коридору. Наверное, это были слуги. Тут доктор поспешил к двери, чтобы помешать войти. Мегрэ не расслышал, что он им говорил, чтобы те удалились.
- Я видел графа, когда он бродил вокруг замка в ночь преступления... Именно тогда я и понял...
Вся суета выглядела, как плохо отрепетированная. А Эмиль Готье - как скверный комедиант, когда заявил:
- Пусть судьи скажут, если...
Тут послышался голос доктора:
- Вы уверены, что именно граф де Сен-Фиакр убил свою мать?
- Конечно! Иначе, мог ли я поступить так, как поступил...
- Вы видели его бродившим вокруг замка в ночь, предшествующую преступлению?
- Я видел его, как вижу сейчас вас. Он оставил свою машину при въезде в деревню...
- Других доказательств у вас нет?
- Есть ещё одно. Нынче, во второй половине дня, ко мне в банк пришел мальчик из церковного хора вместе со своей матерью.. Мать заставила его говорить... Через некоторое время после преступления, граф попросил мальчишку принести ему молитвенник и пообещал за это дать денег...
Мегрэ был уже на грани потери терпения, ибо у него создалось впечатление, что он участвует в какой-то комедии!
Да, да! Именно комедии! Почему это доктор ухмыляется в бороденку? Почему священник осторожно подвинул голову графа.
Комедия перерастала в какую-то помесь фарса с драмой.
И действительно, граф де Сен-Фиакр медленно поднялся и встал, как человек, который только что проснулся. Взгляд его был суров, а в уголке рта таилась насмешливая, но угрожающая складка.
- Ну-ка повторите мне, что вы здесь только что говорили!
И прозвучавший в ответ крик был совершенно безумным. Эмиль Готье просто верещал от страха, вцепившись в Мегрэ и как бы ища у него защиты. Но комиссар отступил, оставляя свободное поле действия для обоих.
И был ещё один, кто ничего не понимал: Жан Метейе! А напуган он был так же, как и банковский клерк. В довершение ко всему, одна свеча упала, и скатерть стала тлеть, распространяя запах гари.
Адвокат потушил разгорающийся огонь, выплеснув на него вино из бутылки.
- Поди сюда!
Это прозвучало резко, как приказ! И так, что не подчиниться было нельзя.
Мегрэ тем временем взял револьвер. Беглый осмотр показал ему, что тот заряжен холостыми патронами.
Об остальном он уже догадался. Морис де Сен-Фиакр ткнулся в руку священника... Что-то пробормотал, чтобы заставить поверить в агонию...
Но теперь это уже был совершенно другой человек. Он казался ещё выше и крепче. С молодого Готье он не сводил глаз, а в это время управляющий, подбежав, распахнул окно и закричал сыну:
- Сюда!..
Задумано было не плохо. Все оказались столь ошеломлены, и царила такая суматоха, что у Готье был шанс сбежать.
Соображал ли, что делал маленький адвокат? Вряд ли. На героический поступок его скорее всего подвигло сильное опьянение. Когда беглец бросился к окну, он подставил ему ножку, и Готье растянулся во весь рост. Но поднялся он не сам. Твердая рука схватила его за воротник, поставив на ноги, и он снова заверещал, увидев, что поднял его граф де Сен-Фиакр.
- Стоять!.. Кто-нибудь, закройте окно...
И тут он в первый раз ударил Эмиля кулаком по лицу. Ударил совершенно хладнокровно.
- Теперь говори!.. Выкладывай...
Никто не вмешался. Ни у одного из присутствующих не было иной мысли, что кричать и командовать здесь имеет право только граф. Один лишь папаша Готье забормотал на ухо комиссару:
- Неужели вы не можете это прекратить?
А граф де Сен-Фиакр был хозяином положения. Он был на высоте!
- Так значит, ты видел меня той ночью, о которой идет речь?
Потом, обращаясь к остальным:
- Знаете, где он меня видел?.. На террасе... Я собирался войти... Он выходил.. А я просто хотел забрать некоторые фамильные драгоценности, чтобы их продать... Мы столкнулись лицом к лицу ночью... Было холодно... А этот мерзавец ещё сказал мне, что идет... Догадываетесь? Из спальни моей матери!
Потом тише и уже небрежно:
- Я отказался от своего плана и вернулся в Мулен! У Жана Метейе округлились глаза. Адвокат теребил подбородок, косясь на свой стакан и не осмеливаясь взять его в руки.
- Это ещё не являлось неопровержимым доказательством. Ибо и он, и секретарь, оба находились в доме, а Готье мог сказать правду... Как я уже объяснял раньше, он первым воспользовался растерянностью и смятением старой женщины... Метейе появился позже... Метейе чувствовал, что его положение становится угрожающим... Не собирался ли он отомстить? Мне это нужно было выяснить... Но эти оба были настороже, как один, так и другой... Думаю, что меня они в расчет не принимали и не боялись... Не так ли, Готье?.. Месье, подписывающий чеки без денежного обеспечения, бродящий ночью вокруг замка не осмелился бы обвинить, из страха, что его самого арестуют...
И уже другим голосом:
- Полагаю, что вы, месье кюре и месье доктор, простите меня за то, что я заставляю вам нюхать эти отбросы... Но ведь уже сказано: истинному, официальному правосудию здесь делать нечего.. Не так ли, месье Мегрэ?.. Вы хотя бы поняли, когда я подталкивал вас ногой под столом?...
Он шагал вдоль и поперек столовой, а тень его падала в окружающий сумрак и возникала вновь.
Граф казался человеком, который старается сдерживаться из последних сил.
Иногда он приближался к Готье, едва того не касаясь.
- Какое же было искушение взять револьвер и выстрелить! Да! Тем более, что я сам заявил: виновный умрет в полночь! А ты тут же становишься в чужих глазах защитником чести графов де Сен-Фиакр.
На этот раз его кулак ударил так сильно, что у Готье из носу хлынула струйка крови.
Глаза банковского клерка стали, как у загнанного животного. От удара он пошатнулся и готов был заплакать от страха, боли и растерянности.
Адвокат хотел вмешаться, но граф его остановил.