Она открыла дверь и крикнула:
- Иди сюда, безобразник!
Мегрэ видел мальчишку в нижнем белье, который пытался чем-то прикрыться.
- Пусть его оденется! - сказал комиссар. - Я поговорю с ним после...
Женщина продолжила готовить еду. Муж её должно быть ещё сидел у Мари Татен за аперитивом.
Наконец дверь снова открылась и вышел мальчик, одетый в каждодневный костюм, штаны которого были ему длинны.
- Пойдем-ка со мной, прогуляемся...
- Вы хотите с ним пройтись! - воскликнула женщина. - Но тогда... Эрнест... Поди-ка снова оденься в воскресное...
- Не стоит, мадам! Пошли дружок!..
Улица была пуста. Вся жизнь деревни теперь сконцентрировалась на площади, кладбище и у Мари Татен.
- Завтра я подарю тебе молитвенник, ещё более толстый и с красными заглавными буквами.
Парнишка просто обалдел. Выходит, что комиссар знал о существовании молитвенников с красными заглавными буквами, как тот, который использует в алтаре?
- Только ты должен мне сказать откровенно, где ты взял этот молитвенник! Ругать я тебя не буду...
Тут смешно было видеть, как у мальчишки рождается извечное крестьянское недоверие. Он замкнулся. Уже готов был защищаться.
- Ты взял его на скамейке?
Молчание! Щеки и кончик носа мальчика покрывали веснушки...
- Ты что же, не понял, что я друг тебе?
- Да... Вы дали маме двадцать франков...
- Ну, так говори...
Мальчишка, как бы мстя кому-то, проговорил:
- Когда мы возвращались, мама сказала, что дала мне пощечины для виду, а потом подарила 50 сантимов...
Так! Этот парнишка знал, что делал! Но какие мысли кружились в его голове, слишком крупной для столь тощего тела?
- А ризничий там был?
- Он ничего мне не сказал...
- Так кто же взял молитвенник?
- Я не знаю...
- А ты где его нашел?
- У себя под стихирем, в ризнице... Я собирался пойти поесть в дом кюре, нор забыл свой носовой платок.. Покопался в стихире и почувствовал там что-то твердое.
- А ризничий там был?
- Он в церкви гасил свечи... Но вы же знаете, что молитвенник с красными буквами стоит очень дорого...
Иначе говор, кто-то взял молитвенник со скамьи и быстренько спрятал его под стихирь парнишки в ризнице, явно намереваясь потом вернуться и забрать.
- Ты его открывал?
- Не успел. У меня не было времени... Мне очень хотелось яйца всмятку... Потому что в воскресенье...
- Я знаю.
Но Эрнест, конечно, подумал, откуда этому городскому знать, что в воскресенье едят в доме кюре, да ещё к яйцу в всмятку дают и конфитюр.
- Ты можешь идти домой...
- А это правда, что он у меня будет?
- Молитвенник? Да... Завтра... До свиданья, малыш...
Мегрэ протянул руку и тот пожал её.
- Я-то понимаю, что вы шутите! - небрежно обронил он уходя.
Итак, преступник все совершил в три этапа: набрал или заставил кого-то набрать текст с помощью линотипа, который есть только в газете или в очень солидной типографии.
Потом бумажку засунул в молитвенник, специально подобрав страницу.
И наконец, кто-то забрал молитвенник и спрятал его под стихирем в ризнице.
А может быть все это сделал один человек? Или на каждом этапе был свой исполнитель? А возможно, что в двух случаях из трех действовал кто-то один?
Проходя мимо церкви, Мегрэ увидел, как оттуда вышел кюре и направился к нему. Комиссар, ожидая, остановился под тополями, неподалеку от торговки апельсинами и шоколадом.
- Я иду в замок, - сказал кюре, подходя. - Впервые совершал богослужение, не зная о том, имею ли право... Мысль о том, что это преступление...
- Это действительно преступление! - обронил Мегрэ.
Некоторое время они шли молча. Потом, не говоря ни слова, комиссар протянул спутнику клочок бумаги, который тот, прочтя, тут же вернул.
Они прошли ещё сотню метров молча.
- Распутство влечет душевное смятение... Но она была несчастная женщина.
Оба придерживали свои шляпы, ибо порывы северного ветра усиливались.
- У меня не было сил... - добавил глухо священник.
- У вас?
- Она приходила ко мне в церковь каждый день... Она готова была сойти с пути Господня... И каждый день там...
Слова его звучали осуждающе.
- Я обязан был с нею встречаться, хотя и не желал! Но у меня есть обязанности...
Они остановились, потому что им навстречу по аллее шло двое других. Это были доктор со своей каштановой бороденкой и длинный, худой Жан Метейе, который ему что-то с жаром говорил. Желтое авто продолжало выделяться ярким пятном во дворе. Можно было догадаться, что Метейе не осмеливается вернуться в замок, в то время, как там находится граф де Сен-Фиакр.
Над деревней рождался какой-то подозрительный свет. Может быть он казался таким из-за общей подозрительности ситуации вокруг?
- Идемте! - пригласил Мегрэ.
Должно быть то же самое сказал доктор секретарю, ибо они развернулись и пошли в обратном направлении.
Мегрэ и священник их нагнали.
- Здравствуйте, милый кюре! - сказал доктор. - Вы знаете, могу вас заверить... Я догадываюсь о вашем страхе, что в церкви произошло преступление... Наука здесь совершенно объективна. Наша графиня умерла из-за отказа работы сердца...
Мегрэ тем временем подошел к Жану Метейе.
- Хочу задать вам один вопрос...
Он чувствовал, что у молодого человека нервы на пределе, что он просто задыхается от страха.
- Когда вы последний раз посещали издательство "Журналь де Мулен"?
- Я... подождите...
Он уже собирался было заговорить, но тут сработала подозрительность и он бросил на Мегрэ задумчивый взгляд:
- А почему вы об этом спрашиваете?
- Это не важно!
- Я обязан отвечать?
- Вы в праве хранить молчание.
Он очень нервничал, так что даже заинтересовал доктора Бушардона, разговаривающего с кюре.
- Я понимаю, что на меня падают подозрения, но я буду защищаться!
- Понятно! Вы собираетесь защищаться!
- Я хочу встретиться со своим адвокатом... Это мое право... И вообще, на каком основании вы здесь?
- Минуточку! Вы изучали право?
- Два года...
Он пытался успокоиться, даже улыбнулся.
- Ведь никаких жалоб не поступало, и на месте преступления никто не пойман. Значит, вы здесь не можете, что бы...