— Нет, — отрезал Нортон, — этот вопрос не подлежит обсуждению.
— Но в основном именно ради этого я сюда и приехал, — сдерживаясь и вежливо улыбаясь, заметил Мейсон.
— Нет, — холодно произнес Эдвард Нортон, — эта сторона вопроса выходит за рамки регламента. Вам придется ограничиться обсуждением законных прав вашего клиента в условиях опеки.
Взгляд Мейсона оставался холодным и оценивающим.
— Я всегда считал, — сказал он, — что к любому юридическому вопросу можно подойти с разных точек зрения. Если вы посмотрите на создавшуюся ситуацию чисто по-человечески и решите…
— Я не разрешаю вам говорить о чем бы то ни было, — перебил его Нортон, — кроме как о законности опеки и вытекающих из этого последствиях.
Мейсон отодвинул стул и встал.
Его голос был так же холоден, как и у его противника.
— Я не привык, чтобы мне указывали, о чем я должен говорить и о чем — нет. Я здесь представляю права Фрэнсис Силейн, вашей племянницы и моего клиента. Исходя из этих прав, я буду говорить все, черт побери, что захочу.
Эдвард Нортон потянулся к кнопке и нажал на нее костлявым пальцем. Он хладнокровно и спокойно проделал это.
— Я звоню дворецкому, — объяснил он, — который проводит вас к выходу. Насколько я понимаю, обсуждение окончено.
Перри Мейсон широко расставил ноги и заявил:
— Вы бы лучше вызвали двух дворецких и вдобавок секретаря. Вам понадобятся все трое, чтобы выдворить меня отсюда прежде, чем я скажу то, что должен сказать!
Вы делаете ошибку, обращаясь со своей племянницей, как со стулом или глиняной статуэткой. Она пылкая, легковозбудимая девушка. Я не знаю, откуда у вас появилась мысль о том, что ее шантажируют, но если у вас имеется подобная идея…
Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился широкоплечий, плотный мужчина с каким-то застывшим выражением лица.
— Вызывали, сэр? — спросил он.
— Да, — сказал Эдвард Нортон, — проводите этого джентльмена.
Дворецкий опустил тяжелую ладонь на плечо Перри Мейсона.
Адвокат стряхнул ее и продолжил, свирепо глядя на Нортона.
— Никто, — сказал он, — не может выпроводить меня или выбросить отсюда, пока я не выскажу все, что хочу. Если эту девушку действительно шантажируют, вы бы лучше действовали как человек, а не как кассир, и предоставить ей свободу…
Послышался какой-то шорох, и в комнату ворвалась Фрэнсис Силейн. Ее темные глаза без всякого выражения обратились в сторону Мейсона.
— Вы сделали все, что могли, мистер Мейсон, — сказала она с надутым видом.
Мейсон продолжал сердито смотреть на человека, сидящего за письменным столом.
— Вы больше, чем простой казначей, — сказал адвокат, — или, по крайней мере, должны быть. Ей следовало бы присмотреть для вас…
Девушка дернула его за рукав.
— Пожалуйста, мистер Мейсон, — умоляла она, — пожалуйста. Я знаю, вы пытаетесь оказать мне услугу, но результат будет прямо противоположным. Пожалуйста, не надо…
Мейсон глубоко вздохнул, повернулся и, тяжело шагая, вышел из кабинета. Дворецкий захлопнул за ним дверь.
Мейсон обратился к Фрэнсис Силейн:
— Из всех упрямых, хладнокровных, бесчувственных айсбергов, которых я когда-либо встречал, это наихудший экземпляр!
Она посмотрела на него и рассмеялась.
— Я знала, — сказала она, — что если попытаюсь объяснить вам, насколько упрям мой дядя, вы ни за что мне не поверите. Поэтому я с радостью уцепилась за представившуюся возможность свести вас вместе. Теперь вы понимаете необходимость в законных действиях.
— Ладно, — угрюмо согласился Мейсон, — займемся этим.
Глава 5
Перри Мейсон, открыв дверь ключом, вошел к себе в кабинет, подошел к письменному столу и поднял пресс-папье. Под ним лежал конверт с надписью «Конфиденциально». Мейсон вскрыл конверт и увидел записку, написанную рукой Фрэнка Эверли:
«Роберт Глисон и Фрэнсис Силейн взяли разрешение на брак четвертого числа прошлого месяца. Восьмого числа поженились в Кловердейле».
Внизу стояли инициалы молодого юриста.
Какое-то время Перри Мейсон стоял неподвижно, уставясь на записку, потом засунул большие пальцы рук в проймы жилета и принялся расхаживать по кабинету.
Немного погодя он пришел в юридическую библиотеку, снял с полки том, посвященный завещаниям, и углубился в чтение.
Ему пришлось прерваться для того, чтобы подойти к книжному шкафу и извлечь из него подшивку «Пэ-сифик репортер». Какое-то время он читал судебные отчеты, затем принялся просматривать другие подобные материалы.