— Я сказал вам, кто я такой, — отрезал он. — Я полицейский детектив.
— По мне, будь вы хоть Муссолини, — заметил Перри Мейсон, — вы не имеете права врываться ко мне в кабинет.
— Черта с два, — ответил детектив. — Я арестовываю эту женщину.
Миссис Мэйфилд издала слабый вопль.
— На каком основании? — спросил Перри Мейсон.
— Как важного свидетеля по делу об убийстве, — сказал детектив.
Мейсон заметил:
Однако вы собрались арестовать ее как важного свидетеля уже после того, как она перешагнула порог моей конторы.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил детектив.
— То, что говорю, — ответил Мейсон. — Вы находились на улице и вели наблюдение за конторой, когда заметили, как вошла миссис Мэйфилд. Тогда вы позвонили своему начальству, чтобы получить соответствующие инструкции, и вам велели задержать ее как важного свидетеля прежде, чем ей удастся переговорить со мной.
— Складно излагаете, — усмехнулся детектив.
Миссис Мэйфилд переводила взгляд с одного на другого, но теперь вмешалась:
— Я же ничего не сделала.
— Вопрос не в этом, мэм, — успокоил ее детектив. — Вопрос в том, чтобы содержать вас в качестве важного свидетеля в таком месте, где вас не будут беспокоить или сбивать с толку.
— И где, — насмешливо добавил Перри Мейсон, — у вас не будет никакой возможности поговорить с кем бы то ни было, за исключением представителей окружного прокурора.
Детектив свирепо уставился на Перри Мейсона.
— А мы слышали, — заявил он, — что вы получили десять тысячедолларовых купюр из тех, что были изъяты у трупа Эдварда Нортона.
— Даже так? — иронично заметил Мейсон.
— Даже так, — огрызнулся детектив.
— А как вы думаете, где сейчас находятся эти бумажки? — поинтересовался адвокат.
— Пока не знаем, но мы их найдем, — заверил его детектив.
— Что ж, — сказал Мейсон, — это свободная страна, по крайней мере, была такой. Валяйте, ищите.
— Когда мы найдем, — сказал детектив, — вам придется столкнуться с обвинением в укрывательстве краденого.
— В таком случае вам останется проделать только три вещи, — сказал Мейсон.
— Какие три вещи? — спросил детектив.
— Доказать, что эти деньги были украдены, доказать, что я их получил, и доказать, что мне было известно, что они краденые, когда я их получал.
— Теперь вам известно, что они краденые.
— Откуда мне это известно?
— Потому что я вам об этом сказал. Вы извещены.
— Во-первых, — заявил Мейсон, — я не признаю, что у меня имеется десять тысяч долларов. Во-вторых, я не собираюсь принимать на веру ваши слова.
Детектив повернулся к миссис Мэйфилд.
— Пойдемте, мэм, — сказал он, — позже мы разберемся с этим адвокатом.
— Но я не хочу никуда идти, — сказала она.
— Это приказ, мэм, — сообщил ей детектив. — Вам не доставят беспокойства. Мы просто будем держать вас в безопасном месте до тех пор, пока вы не дадите свои показания.
Перри Мейсон наблюдал, как эта пара покидает его бюро. Лицо адвоката было бесстрастным, но в глазах горел враждебный огонек.
Когда дверь в коридор закрылась, Перри Мейсон подошел к столу секретарши и сказал:
— Делла, я хочу, чтобы ты позвонила в «Стар». Назови себя. У них работает репортер, которого зовут Гарри Неверс. Он знает, кто я. Пусть заведующий отделом городских новостей пришлет его ко мне. Я постараюсь подбросить ему сенсацию.
Она потянулась к телефону.
— Вы хотите, чтобы я все это сообщила заведующему отделом городских новостей? — спросила Делла.
— Да, — сказал адвокат. — Я хочу, чтобы Неверса прислали сюда сейчас же.
— А вы сами не хотите поговорить с заведующим?
— Нет, он запишет наш разговор, назовет это интервью, и на этом все закончится. Я хочу, чтобы ты сказала им, кто ты такая, и попросила их послать Неверса, потому что имеются горячие новости. Они попытаются выудить из тебя что-нибудь. Скажи им, что тебе ничего не известно, а со мной нельзя связаться.
Она кивнула в знак согласия и сняла трубку. Перри Мейсон вернулся в своей кабинет и закрыл за собой дверь.
Глава 15
Гарри Неверс был высоким худым мужчиной. У него был такой вид, как будто ему до смерти все надоело. Его шевелюре требовалась стрижка, а сам он, похоже, давно уже не спал. Казалось, он не ложился всю ночь, и на самом деле он уже вторую ночь проводил на ногах.