— Чемодан открывали в вашем присутствии?
— Да, сэр.
— Что находилось в чемодане, кроме одежды?
— Было несколько пластиковых пакетов.
— Сколько? Вам об этом известно?
— Я не считал. Пакетов было довольно много.
— У меня все, — объявил Касвелл. — Можете начинать перекрестный допрос.
— Обвиняемая сказала вам, что это ее чемодан? — спросил Мейсон.
— Да, сэр.
— Она передала вам багажный талон?
— Да, сэр, передала.
— Вы сравнивали номер данного вам талона с номером на чемодане?
— Да, сэр.
— Сколько талонов обвиняемая передала вам?
— Она передала мне два багажных талона.
— Что стало со вторым талоном?
— Второй талон был на сумочку.
— Ее открывали?
— Да, сэр.
— До того как открыли чемодан, произошел ли какой-либо разговор с человеком, который представился сотрудником полиции? — спросил Мейсон.
— Да, произошел. Сотрудник полиции Джек Эндрейвс показал этой женщине свое удостоверение и спросил, ее ли это чемодан.
— Что она ответила?
— Она ответила утвердительно.
— Что сказал мистер Эндрейвс?
— Спросил, может ли он открыть чемодан.
— Другого разговора не было?
— Я передаю существо разговора.
— Я спрашиваю вас не о существе, — заметил Мейсон. — Я спрашиваю вас о самом разговоре. Спросил ли офицер Эндрейвс, у мисс Бакстер: уверена ли она, что это ее чемодан, и может ли она подтвердить это, описав находившиеся в нем вещи?
— Да, сэр, именно так.
— Затем он попросил ее открыть чемодан, чтобы проверить ее слова, не так ли?
— Да, сэр.
— Что вы скажете о сумочке? Просил ли офицер опознать ее?
— Он просто спросил, ее ли это сумочка.
— И она ответила утвердительно?
— Да.
— Что произошло потом?
— Полицейский открыл сумочку.
— И все?
— После этого они увели ее и забрали чемодан.
— Теперь хочу обратить ваше внимание на вечерний выпуск газеты от семнадцатого числа и на фотографию обвиняемой и ее чемодана, — сказал Мейсон.
— Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественнен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу, — сказал Касвелл.
— Почему? — пожал плечами Мейсон. — Это же только предварительное слушание, и я задаю этот вопрос, чтобы установить истину.
— Протест отклонен, пусть свидетель ответит, — решил судья Алберт.
— Этот снимок был сделан в вашем присутствии? — спросил Мейсон свидетеля.
— Да, сэр.
— Вы видели фотографа?
— Да, сэр.
— Откуда он появился?
— Он прятался за одной из колонн.
— Когда открыли чемодан, он вышел с фотоаппаратом?
— Да, сэр. Он выскочил из-за колонны с фотоаппаратом наготове и раз… раз… сделал два или три снимка.
— И что было дальше?
— Он сразу же ушел.
— Если позволит Высокий Суд, — вмешался Касвелл, — я бы попросил вычеркнуть из протокола показания, касающиеся фотографа, потому что это не только неправильное ведение перекрестного допроса, но и эти показания несущественны, не допустимы в качестве доказательства и не относятся к делу.
— Напротив, они относятся к делу, — возразил Мейсон. — Они говорят о том, что это не было обычным обыском, что сотрудник полиции его заранее планировал и знал, что именно он найдет. Он сообщил об этом фоторепортеру дружественной газеты, и если Высокий Суд ознакомился со статьей, то увидел, что журналист отблагодарил этого полицейского, очень благожелательно отозвавшись о нем.
Судья Алберт едва заметно улыбнулся.
— Ваша Честь, я возражаю против такого заявления, — сказал Касвелл.
— Это просто способ аргументации своей точки зрения, — ответил Мейсон.
— Аргументации! С какой целью? — спросил Касвелл.
— Показать уместность тех показаний, — ответил Мейсон. — Показать, что сотрудник полиции действовал не наугад, что он заранее получил какую-то информацию. Защита намерена установить, что это за информация и от кого она получена.
На лице Касвелла появилось недоумение.
— Я понимаю причины такого ведения перекрестного допроса со стороны адвоката защиты, — улыбнулся судья Алберт. — Поэтому я отклоняю просьбу об изъятии этих показаний из протокола допроса. У вас есть еще вопросы, мистер Мейсон?
— Больше нет, Ваша Честь.
— Вызывайте следующего свидетеля, господин обвинитель.
— Я вызываю Джека Эндрейвса, — объявил Касвелл.
Джек Эндрейвс прошел к свидетельскому креслу и принес присягу.
— Как вас зовут? — задал первый вопрос заместитель окружного прокурора.
— Джекмен Эндрейвс. Д-ж-е-к-м-е-н. Но меня обычно зовут Джек Эндрейвс, хотя полное имя Джекмен.