— Дорогая, что делаешь? — донесся из спальни слабый голос.
— Курю, — отозвалась я.
— Ты же не куришь.
— Ладно, ты меня раскусил, — я вздохнула. — Не курю.
— Может, полежим? — в голосе благоверного прослеживалась неуверенность. Он словно и не хотел.
— Может, вечером? — отозвалась я с той же неуверенностью.
— Ладно… — он драматично вздохнул, заскрипела кровать, видимо, перевернулся на другой бок. Возвращаться в постель решительно не хотелось, но как ему это объяснить человеческим языком? От неловкой ситуации избавил телефон, зазвонивший в прихожей. Я отправилась в коридор, пулей промчавшись мимо спальни.
— Вахромеева, ты? — грубовато осведомился старший лейтенант Полухин, дежурный по управлению.
— И что? — буркнула я, — Тридцать лет как Вахромеева и еще бы дважды по столько не возражала. Что надо? — безотчетное беспокойство вдруг усилилось, отодвинув в сторону меланхолию и неловкость.
— Тебе же нет тридцати, — задумался дежурный. — Знаешь, Вахромеева, ты единственная в мире баба, которая преувеличивает свой возраст. Хатынский просил передать, что хочет видеть тебя на работе. Кое-что произошло…
— А то, что на дворе суббота — ничего?
— Ничего, — уверил Полухин, — это нормально. Преступники работают без выходных, нам надо брать с них пример.
— Что случилось, хоть намекни? — настроение было и так-то не очень, а теперь окончательно свалилось на дно колодца.
— Я точно не знаю… — начал выкручиваться дежурный. — Лазаренко принимал вызов… Слушай, Вахромеева, не тяни резину, приезжай, сама все узнаешь… — Голос дежурного по управлению подозрительно дрогнул, и он швырнул трубку.
А я свою положила аккуратно — ее так часто швыряли, что треснул корпус, и пришлось обмотать его изолентой. В финальных нотках дежурного звучало что-то… растерянное, что ли. Вроде ко всему привыкли. Или еще нет? По правде, не хотелось сидеть дома. Бежать на работу тоже не хотелось, но это другая история. Когда я пробегала мимо спальни, Малеев снова высунул нос из-под одеяла, сладко зевнул.
— Далеко, дорогая?
— На работу вызывают, — отчиталась я.
Шкаф с одеждой находился в гостиной. «Ты ужасно не организованна», — сокрушался мой избранный. Я не возражала. Однако смысл имелся: терпеть не могу одеваться в присутствии посторонних. В полный парад сегодня можно было не облачаться. Я надела строгий костюм, рассчитанный именно на то, чтобы никто не заподозрил во мне женщину, причесалась. Из зазеркалья смотрела странная особа с сероватым лицом и зелеными глазами. Ей не мешало бы потолстеть. Крутиться перед зеркалом было не самым моим любимым занятием. С некоторых пор отражение перестало молодеть. Большого неприятия оно пока не вызывало, но уже начинало раздражать. Это был тревожный звоночек. Я снова куда-то проваливалась. Мысли потекли обходным маршрутом. Опомнилась, бросилась в прихожую.
— Когда придешь? — крикнул вдогонку Малеев.
Аж злость взяла — разлегся тут. Законный выходной у человека. Творческий работник, замдиректора Дома культуры — там никого не убивают, не грабят, начальство с ножом у горла не стоит, ежедневные отчеты не требует…
— Даже не знаю, милый, — проворковала я. — Хотелось бы пораньше, но с этой работой, сам знаешь… Раньше вечера не жди. Можешь уборку сделать, ужин приготовить, займись чем-нибудь…
— А поцеловать? — спохватился Малеев, но я уже была в прихожей.
— Вечером! — прокричала я, всовывая ноги в чехословацкие демисезонные туфли.
Приличный, кстати, год. В СССР потоком шли товары из братских восточноевропейских стран. Чешская обувь, одежда из ГДР и Польши, болгарский табак, овощи, фрукты, югославская кухонная техника. Доставалось это, понятно, не всем, но если имеешь знакомства и определенные навыки в добывании товаров, то в целом без проблем. И вообще хороший год. Развитой социализм построили, войн нет, отгремела Олимпиада в Инсбруке, где Советский Союз занял второе место, отгремел ХХV съезд партии с очередными эпохальными решениями. Неувядающий Леонид Ильич съездил на Кубу, где обнимался с товарищем Фиделем Кастро, о чем-то договорился в Ливии с товарищем Каддафи, подписал договор с Америкой о подземных ядерных испытаниях в мирных целях. В Набережных Челнах вступил в строй автомобильный гигант КамАЗ. В Липецком научном центре заработала первая электронно-вычислительная машина. По всей стране открывались крупные рыбные магазины «Океан» — и до изобилия (по крайней мере, рыбного) было теперь рукой подать…