С Юркой нас связывала давняя дружба, зародившаяся еще в детстве. Жили мы по соседству, учились в одном классе и частенько обращались друг к другу за помощью. Я, как более сильный, заступался за друга, когда его пытались поддеть какой-нибудь шуткой наши одноклассники, он мне постоянно усовершенствовал мою звуковоспроизводящую аппаратуру – простите за такое серьезное слово! Лет в тринадцать Юрка собрал мне огромные мощные колонки и спаял стереофонический усилитель, чему я был несказанно рад и из-за чего испытывал чувство благодарности к своему неспортивному высокоинтеллектуальному другу.
Вот так мы и жили: Юрка пропадал на всяких там кружках по радиоэлектронике, я занимался в секции самбо и гонял на мопеде с местными мальчишками.
Закончив школу, наша дворовая компания распалась. Кто-то пошел в армию, кто-то пошел работать. Юрка поступил в Московский институт радиоэлектроники и автоматики, я с трудом пролез в Мясомолочный на факультет, где конкурс был меньше одного человека на место. Начался новый период жизни. Новая компания, интересы, девочки. Мой дед отдал мне свои «Жигули» конца семидесятых, и, быстренько выучившись и получив права, я стал осваивать географию родного города. Времени на общение с Юркой практически не было: днем я учился, вечером занимался спортом или гулял, а пару ночей в неделю подрабатывал грузчиком на Микояновском мясокомбинате.
Мой друг еще больше углубился в свои микросхемы, разгульная студенческая жизнь его не интересовала. Общались мы с ним на две темы – он оборудовал мне машину противоугонной сигнализацией и собирал всякие шумоподавители с усилителями, я же иногда по выходным дням возил его на Царицынский или Митинский радиорынки, где он закупался в неимоверных количествах всякими электронными штуками.
Так прошло три года. У меня в жизни произошли некоторые изменения. Бурные романы и застолья в студенческих общежитиях перестали меня интересовать. Я поменял машину и купил дорогущую высококлассную аудиоаппаратуру. Учеба стала не то чтобы тяготить меня – нет, мало интересовать. Все больше мои увлечения стали углубляться в область дизайна и архитектуры, а образование в институте сулило по окончании скучную должность какого-нибудь технолога в колбасном цехе.
К двадцати годам я по-юношески разочаровался в любви и завел собаку.
Юрка учился и до ночи засиживался в институте. Их научный кружок изобрел и собрал какой-то электронный прибор, с которым они ездили в Германию на выставку. В узких кругах мой друг стал известным человеком, ему пророчили великое будущее. Я был рад за него и иногда подшучивал, потому что его интересы ограничивались исключительно электроникой.
– Юр, смотри, какие девчонки! Давай остановимся и познакомимся! – подначивал я друга по дороге на очередной радиорынок.
– Хорошие, да, но останавливаться не стоит, – полурассеянно, полусерьезно отвечал он.
– Юрик, а тебе какие больше нравятся: блондинки или брюнетки?
– Блондинки, Сань, блондинки, – думаю, что когда он отвечал мне, то перед глазами у него не вырисовывался образ красивой светловолосой девушки, как у любого нормального парня. Вряд ли слово «блондинка» вызывало у моего друга какие-либо ассоциации.
– «Блондинка, Сань, блондинка!» – Я намеренно пискляво передразнивал Юрку. Скажи мне, ты что чувствуешь, когда видишь симпатичную девушку?
– Сань, я вот слушаю тебя, и сам себе удивляюсь: как это я вообще могу общаться с тобой? Ты же сексуальный маньяк! Ты хоть думаешь о чем-нибудь другом, кроме секса? – Юрка стащил с носа очки и стал их энергично протирать, что говорило о том, что он волнуется.
– Да, Юрок, думаю. Но, честно тебе скажу, очень редко. Практически никогда! – Я с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться.
– Я так и знал! Отстань от меня! Если хочешь, давай поговорим, но о чем-нибудь другом!
– Брат, секс – это не только удовольствие, это жизненная необходимость! Продолжение рода – это основное предназначение мужчины, – естественно, я сильно преувеличивал.
– Сань, будь добр, заткнись! Следи лучше за дорогой!
Юрка весь распереживался. Я чувствовал, что в глубине души моему другу хочется и любви, и каких-то романтических отношений, но комплексы и природная робость не давали ему, как бы это сказать, расслабиться, что ли. Подшучивая, я тоже переживал за друга, потому что то чувство, что люди называют влюбленностью, является наркотиком – раз попробовал, и жить без этого не можешь. И хотя бы раз в жизни, хоть не надолго, но это чувство должен испытать каждый человек.