— Че надо, спрашиваю?! — повторил Вадик вопрос, соблюдая баланс между агрессией и, типа, вполне культурным желанием уточнить чего парень которого он знать не знает, собственно от него хочет.
— Следователь следственного отдела прокуратуры Орлов, — отрекомендовал себя парень.
Борискин неприязненно покосился на, как оказалось, мента. Неожиданно, кстати, оказалось. Как с каратистом. Пацан вообще на представителя власти не похож, сопляк какой-то.
— Мне нужно задать Вам вопросы касающиеся Дениса Иваницкого.
— А, че?! Ничего не знаю, и ни о чем говорить не собираюсь, — твердо заявил Борискин. Слуга закона в голову бить не будет, А ни на какие вопросы он, как и сказал, отвечать не собирается. Ещё чего. Этим крысам слово скажешь и все, повесят на тебя все что можно, что там у них не раскрытое есть. Очень оно ему нужно. Его начинало потрясывать. И единственное чего хотелось в данный момент, так это набодяжить той дряни, которую ему удалось раздобыть и получить кайф. По крайней мере избавить организм от невыносимых приступов ощущения выворачивания всех частей тела и прочих неприятных и болезненных ощущений. А тут этот, приперся со своими вопросами. Лучше бы убийцу Дэна искал, чем к честным людям с вопросами лезть. Борискин почувствовал сильное раздражение. Нервы натянулись как струны. Ну что этого малолетнего урода принесло. Вот не было печали…
Гоша придержал ногой дверь, через которую только что протиснулся в своё жилище его собеседник. И которую тот явно имел желание закрыть перед его носом.
— Не хочешь разговаривать, значит сейчас поедем в управление. Там будешь на вопросы отвечать.
Борискин злобно сверкнул глазами. К раздражение прибавилась злость.
— Че надо-то? Че за х…? Не знаю я ничего. Отвали!..
— И ты останешься под стражей до выяснения всех обстоятельств по делу. Потому что друга твоего, Иваницкого убили. И, возможно это сделал ты. — пропуская мимо ушей заявление хозяина квартиры закончил обрисовывать положение вещей Гоша.
— Че?!!! Ты… Вы… Че совсем что ли?! Не убивал я никого! Че за х…?!
Гоша резко толкнул дверь, так что продолжавший стоять в ее проёме хозяин квартиры отлетел назад.
— Э! Э! Чо?! Не имеешь права! Ты че?!..
— Хорош выступать! — гаркнул юный следователь. — Я тебе сказал, прямо сейчас тебя примут ребята, которых я вызову и потом просидишь до суда. А там прямиком отправишься на зону. И никакой наркоты, когда у тебя начнется ломка, никто тебе не даст. Не хочешь разговаривать, вперёд!
— Да че такое-то?! Не убивал я Дэна, ты че совсем?!.. Какая зона?! Я при чем?! Дэн мой кореш был, зачем мне его убивать?! — злость в блеклых глазах сменилась испугом и паникой.
— Давай, сначала. — Как непонятливому ребенку чуть ли не по слогам сказал Гоша. — Ты ответишь на мои вопросы, и, если ответы не покажутся мне враньем, и ты расскажешь все что ты знаешь о том что меня интересует, я уйду. И будет счастье нам обоим. Ты останешься здесь, — следователь обвели рукой заваленную хламом, пропахшую затхлостью и смесью других резких неприятных запахов прихожую. — И продолжишь жить своей прекрасной, насыщенной сменой состояний кайфа и ломок жизнью. А я пойду заниматься своими делами. И все будут довольны. И давай прекращай выступать не по делу, потому что ты меня уже утомил своим красноречием. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Ферштейн?
— Че?…
— Ничо! Дениса Иваницкого давно знаешь?
— Да… Д-давно… В одном доме живем… жили…
— Были у него враги?
— В смысле?…Которые его убить хотели?
— И такие тоже.
Хозяин квартиры пожал плечами.
— Да нет… не было… Дэн нормальный мужик был… ни с кем не ссорился… вроде… ну, только с соседями, бывало, ругались…
— В день его смерти, шестнадцатого сентября, ты его видел?
— Не знаю я… Я чо помню, когда видел, когда нет… — Вадик осекся и затравленно посмотрел на угрожавшего ему зоной мальчишку. — Не помню я, правда. Я его не убивал!..