Довольно улыбнулся. Иванов дал клятву, и теперь в случае, если парень откажется от договоренности, то с моей подачи может прослыть пустословом. И тогда у него останется два варианта: смириться или вызвать меня на дуэль. Я поднялся с кресла и протянул ходатайство жандарму:
— Тогда едем. Да, мне, скорее всего, понадобятся два лекаря. И я не обещаю, что смогу поднять всех мертвецов. Прошло слишком много времени, тела наверняка основательно подпортились.
Жандарм засиял как колокол на храме Искупителя в праздник:
— Конечно, Павел Филиппович, — затворил он, принимая бумагу и подписывая ее. — Все, что хотите, я распоряжусь.
— И ещё. Мне нужна копия ходатайства, — напомнил я и кивнул на лист, который Иванов уже хотел было убрать в стол.
— Да, конечно, Павел Филиппович, — согласился Дмитрий, поднял крышку ксерокса, положил в него лист и нажал на кнопку. И я с трудом сдержался от довольной улыбки. Такой послушный жандарм нравился мне больше.
Снова сети притащили…
В компании Иванова я вышел на крыльцо, вынул из кармана телефон. Нашел в списке номер Фомы, нажал на вызов:
— Я поеду со своим водителем, мастер, — произнес, обращаясь к жандарму.
— Как скажете, Павел Филиппович, — покладисто согласился Дмитрий.
В динамике послышались короткие гудки. Экономный слуга решил не тратить мои деньги, сбросил вызов и наверняка уже едет. Узнаю нашего «котеича», как его называла Виноградова.
— Вы же помните, куда нужно ехать? Хотя я направлю с вами машину сопровождения. Чтобы вы не стояли в пробках. Федорцов!
Один из жандармов, стоявший на парковке, вздрогнул и обернулся в нашу сторону:
— Слушаю, Дмитрий Васильевич.
Я отметил, что Иванова уже начали называть с отчеством. И это явно льстило жандарму.
— Подойди, не буду же я на весь район кричать, — потребовал Иванов. И страж правопорядка подбежал к крыльцу.
— Бери машину. Мы с тобой сопроводим Павла Филипповича до заброшенной мануфактуры.
Жандарм кивнул:
— Слушаюсь, Дмитрий Васильевич.
— Выполняй.
Федорцов развернулся и бросился к одной из стоявших на парковке машин. А Иванов обернулся ко мне, и на его лице снова проступила улыбка:
— До скорой встречи, мастер Чехов.
— Хорошо, — ответил я. В этот момент на парковку въехал «Империал», и я направился к авто.
— Ну что, вашество? — уточнил Фома, как только я сел в машину.
— Мы едем к заброшенным мануфактурам, — ответил я. — Там, где я с призраками говорил.
Слуга не стал ничего уточнять. Покачал головой, но завел двигатель, и авто выехало с территории. А за нами покатила машина жандармерии. На дороге, Иванов обогнал нас и поехал чуть впереди.
— Чего это они? — удивлённо спросил Фома.
— Сопровождение, — ответил я, и слуга ахнул:
— Прямо как у важных чиновников?
— Почти, — улыбнулся я.
— Красиво, — только и смог произнести парень. — А это разовая услуга?
Я кивнул, и Фома пробормотал:
— Жаль.
Мне показалось, его голос прозвучал чуточку расстроено. Но не стал ничего говорить по этому поводу. Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, готовясь к предстоящей работе.
До мануфактуры мы доехали быстро. Я отметил, что давешняя шиномонтажка на подъезде была закрыта, и подумал, что из-за частых поездок жандармов в последние дни, бедняге пришлось ремонтировать колеса служак бесплатно. У ворот я пересел в машину Иванова. Фома не рискнул ехать по бездорожью внутри территории.
У нужного нам здания стоял десяток машин. Две из которых прибыли из прозекторской. На черных боках был изображён символ кадуцея. Рядом с автомобилями стояло несколько человек в белых рясах Синода.
Жандармы толпились у берега. И судя по количеству людей, Иванов тратил силы и время отдела впустую. Потому что из двух десятков человек, работали только пятеро. Остальные сидели на берегу, и судя по бледным, обескровленный лицам, эти ребята уже были на грани выгорания и пытались прийти в себя. Остальные делали что угодно, только не искали утопленников. И я не мог их в этом винить. От огневика или светлого на болоте толка не было.
Пятеро же, кто мог хоть что-то сделать, стояли чуть в стороне. Рядом с ними были установлены тотемы-элементали. А в воде мелькали призванные миньоны-поисковики.
Мы вышли к берегу, и я попросил:
— Мастер Иванов, воскрешение — не самое приятное зрелище. Особенно поднятие трупов, которые лежали в болоте не один год.