— Не твое дело. Ты только представь: я впервые в жизни топил русскую печь и опять же впервые варил лапшу в чугунке.
— Мы тут живем скупо, — заметила Ольга, словно оправдываясь. — Денежку тратим с оглядкой. Привыкли так. Лапшу-то с курицей не варим — сидим на молоке.
— Ну, не одной же простоквашей нам питаться! — он уже наливал из чугунка варево, аромат которого сразу покорил ее: этот мужик справился и с поварским делом. — К тому же следует чтить древнюю русскую традицию: возле брачной постели ставить блюдо с вареной курицей, чтоб любовники вовремя подкрепили угасающие силы.
Ольга смутилась и вспыхнула всем лицом. А он зачерпнул в ковшик воды:
— Я полью тебе, помой руки перед едой, — и проворчал: — Неужели трудно обзавестись рукомойником?
— А где я его повешу? Во дворе?
— Ну, хоть вот здесь.
— Мешать будет. Да, ладно! Я уж привыкла так: умываюсь над ведром.
Он ей строго:
— Оля, привыкнуть можно ко всему. Но надо ли ко всему привыкать?
Сели за стол. Он ей озабоченно:
— Послушай, не могу понять, зачем вбит в потолок этот дурацкий крюк? На случай повеситься, что ли?
— Этот-то? — Ольга глянула вверх. — Для зыбки. Туда вставляется жердинка гибкая, а на конец ее — зыбка для ребенка.
— Вот дубина! — он хлопнул себя по лбу. — Ай да ученый муж: не смог догадаться. Конечно, для зыбки! Для чего же еще?
— И меня в ней качали, и сестренку. Да, небось, и маму мою тоже. Даже бабушку.
— Дом такой старый?
— Крюк еще старее, — усмехнулась Ольга. — Небось, служил и до того, как сюда его вбили.
— Ты и нашего ребенка будешь качать в этой зыбке?
— А почему бы и нет? — ответила она со смехом. — На чердаке стоит, резная, красивая, — не хуже нынешних кроваток.
Эта зыбка почему-то глубоко тронула Флавия.
— Действительно, — пробормотал он.
— Но ребенка еще надо родить, — напомнила она.
— Его еще надо сделать! — живо подхватил он.
— Разве можно так говорить!? — возмутилась Ольга. — Боже мой, вы там в городе, совсем обессовестились.
Далее словно тучка над ними прошла.
— А что, в этом доме нет ни одной книги? — осведомился Флавий Михайлович, и в тоне его голоса был уже упрек. — Или они спрятаны в надежном месте?
Ольга ответила после паузы:
— А вот поживи тут, в деревне, я посмотрю, захочешь ли читать.
— Почему нет?
Она не ответила.
— Как же без книг? — сказал он, пожав плечами. — Я уверен, даже корове иногда хочется уткнуться в любовный или приключенческий роман, вроде «Манон Леско» аббата Прево или, к примеру, «Опасные связи» господина Шодерло де Лакло.
— Корове-то, может, и хочется, да некогда: ей молоко надо нагуливать, теленочка выносить в животе. Поди-ка, потаскай такое брюхо да такое вымя целый день — захочешь ли читать?
— И люди так?
— У людей работа, хозяйство, опять работа, опять хозяйство. Дрова надо заготовить, сена накосить, огород вскопать, посадить, поливать, корову доить, навоз выгребать, а тут еще, глядишь, крыша прохудилась, изгородь повалилась. Крутишься, как белка в колесе.
— Это я понимаю. Но если выпадет минута желанного отдыха.
— А в минуту отдыха месту бываешь рада — сразу спать.
— М-да. А есть прекрасные сочинения — на все времена, для всех поколений: «Золотой осел» Апулея, «Декамерон» Боккаччо, «Жизнеописания» Плутарха, — перечислял Флавий Михайлович, пребывая в задумчивости.
— Вряд ли все это есть в нашей сельской библиотеке, — заметила Ольга.
— Ах, у вас тут библиотека! — оживился он. — Чего же лучше! Принеси мне оттуда что-нибудь, а? Только не детективы и не фантастику. Я их терпеть не могу.
— Ты намерен долго гостить? — спросила она после паузы.
— Накоротке не управиться с главным делом, — отвечал он очень серьезно.
Опять помолчали: разговор важный.
— Может, свежих газет завтра принести? — предложила она нерешительно, тем самым соглашаясь на продолжительное его гощение.
— Избави Бог! Только не их. Последний том какого-нибудь собрания сочинений. Я люблю последние тома: там увлекательнейшие комментарии и примечания.
Он еще поразмышлял и сказал:
— Как же мой сын будет тут взрастать? Без книг.
— Сын? — переспросила Ольга. — Может, дочка? Я вот девочку хочу.
Он даже встал с лавки, возмущенный:
— Как девочку! Мы ж договорились вчера о мальчике! Ну, надо предупреждать. Тогда пойдем переделывать!
И схватил ее в охапку.
Вечером пришлось им забрать Красотку на свой двор. Та была недовольна переселением, даже молока не хотела отдавать. Соломатин при свете слабой электрической лампочки отремонтировал ясли, укрепил ступени лестницы у мосточков под коровьим стойлом и дверцу в это стойло, и стекло вставил в малое окошко двора, которое было просто заткнуто соломой…