Анри Валюбер внес смятение в этот мирок, двадцать четыре года спокойно живший своей тайной жизнью. И епископу пришлось убить придурка, который хотел подорвать его налаженное существование, его надежды на кардинальскую шапку, его карьеру, будущее Габриэллы, наконец. Епископ хладнокровно угощает его ядом на разнузданном римском празднике. История с краденым рисунком Микеланджело подвернулась как нельзя кстати. Он день и ночь бьется над решением этой загадки, и успех превосходит все его ожидания: оказывается, это Тиберий ворует материалы из библиотеки, а на Тиберия так удобно повесить убийство.
Однако торопиться не следует. Ни в коем случае. Что подумает о нем Руджери, если он выдаст Тиберия, юного Тиберия, которого он так любит? У сыщика могут возникнуть подозрения, он спросит себя: а почему этот пастырь христианских душ с такой готовностью отдает своего подопечного в руки полиции? Нет, пусть полицейские сами придут к мысли о виновности Тиберия, а он незаметно подтолкнет их к этому, продолжая играть роль заботливого покровителя юноши. И все бы получилось, если бы не Мария. Она не так уж глупа, Мария. Она знает его много лет и не поверит в его преданность Тиберию. И, что еще хуже, она подозревает его в убийстве. Она давно уже поняла, кто такая Габриэлла, или, быть может, подслушала разговор Валюбера с епископом в его кабинете. Вероятно, она предложила Вителли молчание в обмен на молчание: она ничего не скажет про Габриэллу, а он ничего не скажет про Тиберия. Епископ соглашается, а затем убивает ее. И все в этом преступлении неумолимо указывает на Тиберия. Надо же, как удачно. Однако Лаура потрясена арестом Тиберия, и она знает достаточно, чтобы разгадать эту шараду. Она так любит его, этого чертова императора, епископ видит, как она мучается, слабеет день ото дня. Лаура вот-вот взбунтуется против него, против епископа. Значит, Лауру надо убрать. Угрозы со стороны Колорадского Жука, а затем убийство: все будет выглядеть совершенно естественно. Убить Лауру. Наверно, ему трудно было решиться на это. Очень трудно.
- Как ты догадался, Нерон? - тихо спросил Валанс, не отрывая взгляда от потолка. - Как ты догадался про епископа и Габриэллу?
Нерон важно надул губы:
- Понимаете, я обладаю даром внутреннего зрения.
- Как ты догадался, Нерон? - повторил Валанс.
Нерон закрыл глаза и сцепил пальцы на животе.
- Когда Нерон делает так, - пояснил Клавдий, - это означает, что ему не хочется говорить.
- Верно, друг мой, - отозвался Нерон. - Когда Нерон делает так, вы все можете убираться к чертям.
- Я сама ему сказала вчера вечером, - произнесла Габриэлла.
Она встала и глядела на них откуда-то издалека.
- Но ты ведь не знала, - едва слышно сказала Лаура.
- Я все же догадывалась.
- Если ты знала это, - медленно произнес Валанс, - значит, ты знала, кто убил Валюбера и Марию.
- Нет. Только догадывалась, - ответила Габриэлла.
- Почему ты сказала только Нерону?
- Я очень люблю Нерона.
- Вот он, - не открывая глаз, сказал Нерон. - Вот он, клубок страстей, из которого плетутся судьбы государей, а потом обрываются…
- Заткнись, Нерон, - сказал Клавдий.
Нерон подумал, что Клавдию полегчало. Это была приятная новость. Валанс провел ладонью по глазам и отошел от окна.
- Спиртное там, - сказал ему Нерон, показывая рукой направление.
- Шесть из одиннадцати украденных листов Тиберий хранил в своем сейфе, - сказал Валанс. - Остальные, думаю, можно выкупить, если предложить хорошую цену.
- Даже если все одиннадцать вернуть в Ватиканку, Тиберия не выпустят, - заметил Клавдий. - Его будут судить, а потом посадят.
- Но у нас есть Эдуар Валюбер, - напомнила Лаура. - Он поможет замять дело.
- Ты имеешь в виду шантаж или что-то в этом роде? - спросил Клавдий.
- Ну конечно, милый.
- Отличная идея, - сказал Клавдий.
Валанс направился к выходу. Он хотел повидаться с Тиберием.
- Поцелуй его от меня, - сказала Лаура.
Он тихо вышел, стараясь не хлопать дверью.
XXXV
Было уже темно, но все еще очень жарко. Валанс шел медленно, и тротуар под ним слегка покачивался. Нерон заставил его слишком много выпить. Без конца наполнял его стакан. Приятно было идти по этому затуманенному городу, который вертелся вокруг него, но не сильно, а чуть-чуть, в самый раз. Проходя мимо темных витрин, Валанс видел в них свое отражение, он казался себе очень высоким, а главное, красивым. Если бы епископ вчера вечером убил Лауру, ему, Ришару Валансу, пришлось бы и дальше оставаться таким - крупным мужчиной со светлыми глазами. Но какой толк от светлых глаз, если в них никто не смотрит?
- Никакого, - произнес он вслух, - никакого толку.
Затем ему пришло в голову, что надо быть очень внимательным, иначе он собьется с пути.
Он рассчитывал еще застать Руджери на работе, хотя была уже почти полночь. Руджери умел работать. Наверно, он уже начал заново просматривать дело, проверять все технические стыковки.
Инспектор сидел в кабинете, голый по пояс. Когда пришел Валанс, он надел рубашку.
- Я тут начал заново просматривать дело, - сказал он. - Все произошло так, как мы и предполагали. В саду епископского дворца в изобилии растет цикута. Он говорит, что выбрал для Валюбера этот яд потому, что знал: смерть от него легкая. А вот с Марией Верди было иначе. Она столько лет раздражала его, что он отвел душу, перерезав ей глотку.
- А что он приготовил для Лауры Валюбер?
- Пулю. И еще… вот это.
Руджери обошел письменный стол и достал из ящика конверт.
- Вообще-то я не должен бы… - сказал он.
Несколько секунд он вертел конверт в руках и наконец сунул его в карман Валанса:
- Лауре Валюбер от монсиньора Вителли. Вы ей это передадите. Только прошу вас, никому ни слова.
- Я хотел бы увидеть Тиберия.
- Вот как? Это срочно?
- Да. Срочно.
Руджери вздохнул и повел Валанса по коридору к камерам. Тиберий сидел в темноте.
- Я ждал тебя, Консул, - сказал он.
- Все кончилось, Тиберий. Монсиньор протянул руки, и на них защелкнулись браслеты.
- Руки у Лоренцо красивые, особенно с этим перстнем на правой. Сколько народу целовало этот перстень. Ты представляешь? Красота, а за ней такая мерзость.
- Скоро ты выйдешь отсюда. Лаура уладит твои дела по-своему. И через несколько месяцев ты будешь на свободе. Сможешь опять надеть туфли.
Валанс встал, чтобы зажечь свет.
- Не зажигай, - сказал Тиберий. - Мне хочется глядеть в темноту.
- Ладно, - сказал Валанс, опять усаживаясь.
- Думаешь, Лоренцо оставил бы меня гнить в тюрьме?
- Да.
- Ты прав, - вздохнул Тиберий. - Надо будет навестить его, когда он попадет туда сам. Мы с ним займемся латинскими переводами.
- Не уверен, что это хорошая идея.
- Нет, правда. А хочешь знать, почему я украл все эти бумажки из Ватиканки?
- Ну, скажи.
- Потому что мне хотелось, чтобы Святая Совесть раз в жизни поучаствовала в какой-нибудь забавной проделке. И клянусь тебе, Валанс, она действительно забавлялась. Видел бы ты ее возбужденную физиономию, когда она оставляла эти небольшие свертки под столами. Она обожала наши зашифрованные записки. Ладно, она умерла, но она действительно успела позабавиться. А теперь надо надеть туфли.
Тиберий встал, зажег свет и наклонился, чтобы вытащить туфли из-под кровати.