Наконец облаченный в черную тогу мужчина добрался до вершины храма. Он слегка поправил свою цилиндрическую шляпу, затем приблизился к толпе. Все глаза переметнулись на него, фокус еще больше усиливала длинная перспектива ступенек. Все уши были готовы для объявления.
Сотрудник похоронного агентства с трудом сглотнул слюну, нервно заламывая ладони. Он по-прежнему понятия не имел о том, что же такое собирается сказать людям. Сотня различных вариантов уже была обдумана и категорически отвергнута. К примеру, он хотел было вовсе не появиться, прикинуться, что обо всем забыл, или распустить какой-нибудь слух, что сегодня, мол, не слишком благоприятный день для праздника и что надо будет попробовать завтра. Он даже подумал было выдвинуть добровольцем себя — но жертве полагалось быть девственной, а к ним в агентство как-то раз явилась убитая горем вдова-нимфоманка, которая просто попросила один разок славного утешения, ну и… дальше он эти «разки» уже не считал. От души глотнув воздуха, сотрудник похоронного агентства поднял руки и обратился к толпе, становясь простым передатчиком капризов собственного языка.
— Дамы и господа… э-э… — впечатляюще начал он. Густую тишину, которая внезапно окутала Аксолотль, нарушало только потрескивание факелов в руках у стражников.
— Э-э… хотя я ко всему этому непривычен, — принялся вилять сотрудник. Несколько человек из толпы нетерпеливо зашаркали ногами. Они уже поняли, что здесь что-то неладно.
— Э-э… в порядке изменения намеченного плана я… гм… хотел бы попробовать кое-какую новизну, хорошо? — Сотрудник отчаянно пытался впрыснуть во все происходящее какое-то ощущение жизненности. Но ему это удавалось плохо. — Все предыдущие шесть лет мы жертвовали одной и той же девушкой. Что ж, Сиксика была безупречной девственницей, отличной спортсменкой и просто красавицей, — тут он сунул одну руку за спину и скрестил пальцы, — но… гм… вам не кажется, что мы слишком уж часто слышали ее вопль?
Единственным ответом ему было неугомонное шуршание ног.
— Что происходит? — в замешательстве пробормотал Трепп.
— Заткнись и слушай внимательно, — отозвался Алкан.
— Итак, я полагаю, что нам самая пора получить какую-то совершенно новую жертву, — продолжил сотрудник похоронного агентства. — Есть ли среди вас добровольцы?
Гробовое молчание омывало храмовую площадь, пока скептические мысли поднимали свои уродливые головы. Что случилось с Сиксикой? Трагическая ошибка на репетиции? Не может ли то же самое случиться и с ними, если они вызовутся стать добровольцами?
— Ну давайте же, — умолял сотрудник. — Только подумайте о престиже. Какая честь отдать свою голову прямо здесь, сейчас…
Уши Брехли Треппа встали торчком.
— Сказал ли он именно то, что мне послышалось? — спросил проповедник у Алкана.
Божество, ответственное за эли, небрежно кивнуло в манере человека, чьи планы только что сделали громадный шаг вперед на пути к славному исполнению.
— Давайте же, — зудел сотрудник похоронного агентства. — Всего один доброволец из публики. Неужели никто не…
— Я, я, я, я, я!.. — заверещал Трепп, протискиваясь сквозь толпу и бегом устремляясь к храму. Он просто не мог поверить своей удаче. Это был его шанс полностью раскрыть свой спасательный потенциал. И выручить этого малого из той загвоздки, в которую он попал. Ах какая радость!
Алкан ухмыльнулся себе под нос. Через несколько минут все это дело начнется. Потребуется немного точного расчета времени, чтобы перехватить Треппа у Аррайских врат, а затем он сможет утащить его по задней лестнице и быстро привлечь к работе. Просто идеально! А затем, когда увеличенные подушные цифры начнут поступать… что ж, тогда его уже ничто не остановит.
— Я… я… — задыхался Трепп, ковыляя к самой вершине храма. — Я доброволец!
Сотрудник похоронного агентства нахмурился:
— Вы? Но вы не аксолотлианец.
— Ну и что? Больше никто не вызвался. Давайте снимайте мне голову.
— Но я… я не могу. Вы не годитесь.
— Почему? Я не хуже любого другого. — Трепп повернулся лицом к толпе. — Голова моя, голова! Эх, лети, моя голова! — затянул он распев, энергично размахивая руками. Толпа неуверенно подхватила.
— Вы не в счет! — отбивался сотрудник. — Вы… вы не девственник!
— А вот тут простите, приятель, но вы наносите мне смертельное оскорбление, предполагая, что я не исполняю свои обеты! Да как вы смеете? Я лицо духовное! Голову мне с плеч, и сейчас же!
— Но все же… а, ладно. Раз вы так настаиваете.
Не успели эти слова слететь с его губ, как четыре здоровенных стражника схватили Треппа и шлепнули его на каменную плиту, чуть было не вышибив из него дух.
А затем чувство предельной тревоги затопило тело проповедника, когда он поднял взгляд к сияющему лезвию топора, подвешенному над ним. Позади его головы стояла корзина, для вящего реализма забрызганная темным клюквенным соком. Стражники крепко прижимали конечности Треппа к каменной плите, держа его в полной неподвижности. Толпа уже успела выйти из оцепенения и теперь ликовала.
Тревога еще больше выросла в сердце Брехли Треппа, когда его взор упал на деревянный клин, вставленный в рельс справа от него. «Что этот клин, блин, там делает? — спросил себя проповедник. — Если он так там и останется, лезвие остановится в дюйме от моей шеи». Паника охватила Треппа. Он принялся изо всех сил бороться, стараясь добраться до клина и выдернуть его, отчаянно стремясь к тому, чтобы первый день уготованной ему загробной жизни начался прямо здесь и сейчас.
Но стражники крепко прижимали Брехли Треппа к плите, красочно покачивая плюмажами. А затем один из них, здоровенный мужик с пивным брюхом по левую руку от проповедника, вдруг потянулся к рельсу и схватил клин. Секунду спустя клин был уже у Алкана в кармане.
А поблизости, за большой статуей, настоящий четвертый стражник глупо хихикнул, когда кружка эля в его руке вспыхнула и чудесным образом наполнилась. Очень мило со стороны того пузатого малого было предложить ему поменять униформу на этот магический сосуд.
Толпа на храмовой площади вовсю бурлила и дико ликовала, пока сотрудник похоронного агентства топал к бамбуковому держателю лезвия и хватал отпускную веревку. Отмотав ее от крепления, он тут же ощутил всю убийственную тяжесть топора. Веревка эта перекидывалась через примитивное колесо, дальше шла через дыру, а там были привязана к лезвию. Все, что от него теперь требовалось, — это отпустить веревку, а сила тяжести должна была позаботиться обо всем остальном.
— В ознаменование грядущего празднества, — выкрикнул сотрудник традиционные слова, — повелеваю веревку отпустить!
Его высокобесподобие Брехли Трепп собрался с духом, наблюдая за тем, как веревка мгновенно ослабевает над лезвием. Отблеск солнечного света отразился от острой грани, и топор неудержимо полетел к проповеднику, выбивая искры из направляющих, жадно стремясь вкусить плоть его шеи, погрузить свои смертоносные клыки в его горло. Лезвие стремительно мчалось вниз. Сердце Треппа колотилось от возбуждения при виде этого орудия смерти, отчаянно трепетало, пока пальцы его ног уже зависали над самым краем вечности.
Толпа пронзительно завопила, когда лезвие наконец ударило и, дрожа, резко остановилось.
— Проклятье! — возопил Трепп, глазея на застрявший в дюйме от его шеи топор. — Что случилось? В чем тут загвоздка? Почему я не… ох-х. — Он с отвращением уставился на здоровенный узел, втиснутый в дыру на верху рамы.
Сотрудник похоронного агентства в тревоге ломал руки:
— Я страшно перед вами извиняюсь. Этого не должно было случиться. Никоим образом. В рельсе должен был находиться клин. Блин, я… я просто не понимаю, куда он мог подеваться. Я так рад, что хотя бы предохранительный узел оказался на месте. Я… я… — И туг он услышал восторги толпы. Едва заметно ухмыляясь, похоронных дел мастер подошел к передней части храма и низко поклонился.
Брехли Трепп в гневном разочаровании зарычал, когда стражники отпустили его и оттянули лезвие обратно на самый верх рамы, надежно его там привязывая.
— Как ты мог допустить, чтобы это случилось? — воскликнул проповедник, толкая Алкана в грудь и постепенно загоняя его в заднюю часть храмовой крыши. — Ты обещал, что я…