— Простите, а вы не могли бы рассказать что-нибудь о Фелиции?
— О знахарке?
— Так она считается здесь знахаркой?
— Почему это считается? Фелиция прекрасно лечит любые хвори. А ещё многие говорят, будто бы её бабка была сильной ведьмой, а ей передала часть своего дара.
— Открою вам один секрет: это не так, вернее, не совсем так. Её бабка и в самом деле была ведьмой, но не передала ей даже части своей силы.
— Почему ты так считаешь, глупая девчонка?
— Потому что вся сила покойной Ванды через три года должна перейти ко мне!
— Так ты племянница Фелиции!
— Да, но только не надо об этом никому говорить, я ещё пока не знаю каким образом смогу получить прабабушкину силу. Поэтому не стоит толковать об этом раньше времени.
— Да, да, милое дитя, конечно, ты абсолютно права: не стоит делить шкуру ещё неубитого медведя. Но можно тебя попросить?
— Смотря о чём?
— Если ты всё-таки станешь ведьмой, накажи шерифа, приезжающего сюда за налогами! Он собирает в два раза больше положенного, а тех, кто не хочет отдавать последние гроши, избивает и отбирает у них дочерей. Мою внучку он забрал за долги, а мне теперь приходится побираться, чтобы не остаться без крыши над головой! Накажи его и верни дочерей родителям! Верни мне мою внучку!
Произнеся эту гневную тираду, старушка уткнулась лицом в плечо Ванды и разрыдалась. Девушка не придумала ничего лучшего, чем пригласить старушку домой к тёте Фелиции, накормить и дать ей хоть немного денег. Придя домой, Ванда в первую очередь посмотрела, на месте ли её сбережения. Маленький мешочек с десятью фунтами лежал там, где она его оставила. Девушка растопила печь и, накормив старушку, спросила:
— Сколько требует шериф?
— Да какая разница! — Воскликнула старушка в полнейшем отчаянии. — Мне никогда не собрать такую огромную сумму за такое короткое время!
— Так сколько всё-таки необходимо заплатить?! — почти прокричала Ванда.
— Пять фунтов за налоги и пять фунтов за внучку, итого десять, а у меня нет даже трёх!
Старушка снова зарыдала.
— Когда надо отдавать деньги?
— Завтра, милая, завтра!
Ванда вспомнила то недалёкое время, когда тайком от родителей собирала и копила монетки, потом посмотрела на рыдавшую женщину и, собрав всю свою волю в кулак, произнесла:
— Вам нужно десять фунтов, я дам вам эти деньги. Больше, к сожалению, не могу.
— Откуда ж ты их возьмешь, золотце?
— Я долго копила, но сейчас вам они нужнее, чем мне, возьмите, — проговорив это, она высыпала на стол десять золотых монет, со звоном покатившихся по столу.
— Нет, нет, я не могу их принять, ты копила, а я не могу отнимать последние деньги у ребёнка.
— Берите! Подумайте о вашей внучке! Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— Ну, так подумайте о ней.
Взрыв рыданий, вырвавшихся из груди бедной женщины, до глубины души тронул Ванду, и она решила во что бы то ни стало помочь этой несчастной.
— Спасибо, милая, да благословит тебя Бог!
— Не надо о нём. Бог забыл обо мне сразу после моего рождения.
— Ты не католичка?!
— Нет, мои родители не смогли меня окрестить.
— Почему?
— Видите ли, как только я захожу в церковь, моё тело начинает истекать кровью, а стоит мне выйти из храма, как все шрамы исчезают, боль прекращается, а крови нет и в помине!
— Когда же ты родилась?
— 31 октября, в День всех Святых.
— Тогда получается, что завтра твой день рождения! Ведь сегодня 30 октября и канун Дня всех Святых. Ну что ж, доброе дитя, в деревне мы приготовим для тебя такой праздник, о чем потом всю жизнь помнить будешь!
— Что вы, не стоит, всё равно завтра меня уже здесь не будет, я уеду сегодня вечером.
— Куда это ты поедешь на ночь глядя, уж не на шабаш ли? — старушка, весело погрозив ей пальцем, совсем по-родственному обняла её за плечи. — Даже не думай, завтра в деревне будет праздник, так мы и твой день рождения отметим, кстати, сколько же тебе исполняется?
— Шестнадцать и меня зовут Ванда.
— Всё сходится, всё, как она предсказывала. Ты не пожалеешь, что осталась здесь на пару лишних деньков. Мы умеем благодарить за доброту, вот увидишь, мы, деревенские, в долгу не останемся.
После этих слов старушка встала и быстро ушла, а Ванда, так и не сумев ничего разузнать, взяла на руки Найта и села перед окном. Шестое чувство подсказывало ей, что она не потеряет здесь время даром, а, возможно, даже приблизится к столь желанной цели.
Утро, послужившее для неё началом нового дня, выдалось, не в пример вчерашнему, пасмурное, а холодный, пронизывающий ветер отбивал всяческое желание вылезать из-под тёплого одеяла и выходить на улицу.