Естественно, Ванда так и не услышала ответа, но приняла решение, что завтра же вернётся в деревню, в которой жила Фелиция, и убедится, что не случилось ничего дурного. Ночь девушка провела без сна. Как только она закрывала глаза, перед ними вставали образы выжженной дотла деревни, а уши явственно слышали стон умирающих. Утром, лишь заслышав далёкий крик петуха, Ванда вскочила, терзаемая дурными предчувствиями. Заседлав коня, она, даже не подумав о завтраке, помчалась в сторону той деревни, которую не так давно спешила покинуть. Даже издалека были заметны столбы дыма, поднимавшиеся над деревней.
Когда девушка добралась до деревни, ей открылась ужасающая картина: сгоревшие дома, вырезанный скот, умирающие люди, которые молили о помощи. Ванда ехала вдоль деревни, пытаясь найти кого-нибудь, кто смог бы рассказать ей о том, что здесь произошло. Доехав до церкви, девушка увидела девочку, плакавшую на крылечке. Подойдя к ребёнку, будущая ведьма спросила:
— Ты можешь рассказать о том, что здесь произошло?
Сквозь всхлипы девочка подняла глаза на нее и сдавленно произнесла:
— Нас покарали…
— Кто покарал? За что? Да объясни же ты толком, что здесь произошло?!
— Вчера сюда пришли люди короля и покарали нас за ограбление шерифа… Все дома сожгли, а большинство жителей погибло… Мои мама с папой, они сгорели в доме, они не успели выбежать, а я всё это время была в лесу, и они меня не нашли!..
— А что с Фелицией?! Ты знаешь, что произошло со знахаркой?
Они связали её и увели в город…
— За что?! Зачем? Зачем они увели мою тётю?!
— Они кричали, что она ведьма, а ещё её высекли прутом и заставили идти в город пешком, без обуви…
— Они посмели высечь мою тётю и заставить её идти по камням босиком?!
Ответа Ванда так и не услышала, девочка вновь залилась слезами.
— Прекрати рыдать! — закричала она на ребёнка.
Девочка затравленно вскинула заплаканные глаза, но истерика мгновенно прекратилась.
— Послушай, — уже спокойно продолжила девушка, — у тебя остался кто-нибудь из родственников, у кого бы ты могла жить?
— Нет! — девочка вновь заплакала.
— Хватит! Если тебе некуда идти, ты поедешь со мной, я не могу тебя бросить одну в выжженной деревне! Меня зовут Ванда, а тебя?
— Марта.
— Хорошо, Марта, сейчас мы попытаемся устроить твоим родителям похороны, а потом поедем в город, я не могу позволить сжечь на костре мою тётю, совершенно безосновательно обвинённую в ведовстве.
— Но как же мы сможем похоронить моих родителей, ведь они сгорели, навряд ли от них что-нибудь осталось.
— Ничего, мой отец был священником, и я примерно представляю, как должны проходить проводы в последний путь.
— Как? Как же так?!
— Ну, вначале надо сколотить гроб, потом…
— Да я не об этом!
— А о чём?
— Ты сказала, что твой отец — священник, а ты, ты ведь наследница Ванды Симпсон!
— Откуда ты знаешь?!
— Да здесь все о тебе знают!!!
— Хватит обо мне. Пошли искать останки твоих родителей. Потом поедем в соседний поселок, закажем гроб и панихиду.
Ванда и Марта зашли в то, что совсем недавно было домом, а сейчас представляло огромное пепелище. Кости, сильно обгоревшие и местами потрескавшиеся, обнаружились сразу. Один из скелетов лежал у стены, где, наверное, было окно, а второй рядом с тем местом, где до пожара располагалась дверь. Десятилетняя девочка снова начала плакать, но Ванда не стала её успокаивать, смерть родителей слишком тяжёлое испытание даже для взрослого человека, а для пятилетнего ребенка вообще непосильное, чтобы заставить его держать себя в руках и проявлять мужество. Девушка собственноручно вынесла скелеты, положила их в сени церквушки и, как обычно испытав недомогание, которое всегда проявлялось, когда она находилась около любых храмов, пошла готовиться к поездке в соседний посёлок. Визит к священнику не принёс ожидаемых результатов…
— Я не буду отпевать двух скелетов, неизвестно когда отправившихся в лучший мир, — именно это говорил Марте священник, вежливо, но весьма настойчиво выпроваживая её за дверь своей монашеской, но отнюдь не скромной обители.
— Ну, и что он сказал? — спросила Ванда, стоявшая на довольно большом расстоянии.
— Он сказал, что не будет заниматься похоронами моих родителей. — Марта стояла, опустив глаза и едва сдерживая слёзы.
— С какой стати! Он — так называемый служитель Господа!
Сейчас она находилась в состоянии, когда ей было всё равно, что будет с ней. Девушка быстро подошла и резким толчком распахнула дверь кельи священнослужителя.