Начальник отдела то и дело подливал себе в пиалу из накрытого полотенцем чайника, пока старший инспектор делился с ним своими мыслями относительно дела десятилетней давности. Выслушав Мовлямбердыева, Ходжа Назарович горько усмехнулся:
— Не пойму я тебя. Сперва попросил творческий отпуск. Несмотря на то, что дел в отделе хватало, я пошел тебе навстречу. Помнишь, тогда ты говорил: «Многие, с кем я кончал университет, стали учеными, кандидатами наук. А я отстаю»? А теперь просишь разрешить тебе расследование этого дела. Где же логика?
— Вы поняли правильно: я действительно прошу поручить это расследование мне. Если говорить о логике, то…
— Ты спешишь сделаться героем, — перебил начальник.
Хаиткулы вскочил с места:
— Товарищ подполковник!..
— А как прикажешь тебя понимать? Ты еще молод, у тебя все впереди. Куда ты торопишься? Если жаждешь прославиться, то в двери этого учреждения ты постучался по ошибке. Еще не поздно…
— Товарищ подполковник! — воскликнул Хаиткулы. — Прошу выслушать меня до конца. Я докажу, что в следствии по этому делу есть слабые стороны.
— Хаиткулы, в архиве тебе не встречались другие незаконченные дела?
— Встречались.
— Тогда почему ты клещом вцепился в это? Я спрашиваю тебя сейчас не как начальник, а как старший товарищ, который износил втрое больше сапог.
— Понимаете, у меня есть причина…
— Причину я назову тебе сам: ты хочешь подставить ножку своему начальнику Ходже Назарову. Расследование этого дела вел я. Сядь, поговорим обстоятельнее…
Как только Хаиткулы устроился в глубоком кожаном кресле, подполковник продолжил:
— Я один из первых работников в органах! Я носил погоны еще тогда, когда тебя не было на свете!.. На этом орешке я чуть не поломал себе зубы. То дело — единственное пятно на моей биографии… Теперь ты хочешь проскакать по скользкому льду! Я был иного мнения о тебе…
Назаров откинулся в кресле, морщины на его низком лбу разгладились. Увидев, что Хаиткулы сидит с опущенной головой, словно подсудимый, он подумал, что капитан понял свою правоту и теперь подбирает слова, чтобы признать вину. Нельзя быть на ножах с начальником, он должен понимать это.
Но Хаиткулы повесил голову не потому, что чувствовал свою вину. Его уважение к начальнику сильно пошатнулось. Он думал: «Назаров печется о себе, не о деле. Если поскользнешься, у него душа болеть не будет. Ну а если „по льду проскачешь“, тут-то он ни себе, ни тебе покоя не даст…»
Хаиткулы с достоинством поднялся:
— Я не могу идти против своей совести. Я ожидал от вас поддержки, надеялся на помощь, на совет…
Ходжа Назаров не сомневался, что стоит Хаиткулы выйти из кабинета, как об их разговоре станет известно всему отделу. Так не годится: он может не только потерять свой престиж среди подчиненных, но и доверие начальства. Нет, нельзя проливать ложками то, что собирал по каплям.
Подполковник в одно мгновение обогнул стол и оказался рядом с Хаиткулы.
— Минутку, товарищ капитан, — схватив Хаиткулы за плечо и заставив его опуститься в кресло, он сам присел рядом. — Ходжа Назаров ни в чем не грешен ни перед государством, ни перед семьей. Работаю, руковожу, воспитываю — в меру сил и способностей. Я доволен оценкой моего труда — и числом звездочек на погонах, и зарплатой. Меня никто не может обвинить в халатности, в злоупотреблениях служебным положением. У Ходжи Назарова не было в твои годы времени писать диссертацию. Он днем и ночью, невзирая на погоду, заляпанный грязью, увязая в песке, ходил пешком из колхоза в колхоз, из села в село.
В дверь постучали. Увидев вошедшего Аннамамеда, подполковник подобрался и, кивнув ему, снова обратился к Хаиткулы:
— Ты бросаешь работу, которая принесла бы пользу тебе и людям, а хватаешься за дело, которое тебе не по плечу. Диву даюсь: берешь на себя ответственность за расследование, которое велось по горячим следам целым коллективом… А ну-ка поведай нам, на какие умозаключения, на какие факты ты опираешься? Вот и Аннамамед пусть послушает. В обязательном порядке.
Поняв со слов начальника, что Хаиткулы хочет взяться за расследование дела об исчезновении Бекджана, Аннамамед ободряюще подмигнул другу. Хаиткулы не знал, радоваться ли приходу Аннамамеда: ведь тот считал, что дело нужно ему для работы над диссертацией. Поддержит ли он его? Хаиткулы готов был спорить с обоими…
— Вы спросили о фактах. Пока у меня их нет. Нужно поехать на место и проследить всю историю взаимоотношений Бекджана со своими односельчанами… Преступник по прошествии стольких лет успокоился, и начало нового следствия может заставить его думать, что мы напали на след, он может с перепугу наделать глупостей и выдать себя…