Общая беда не сблизила ее с мужем, а, напротив, порвала последние нити, связывающие их. Она никогда его не любила. Ведь если мы говорим, что любим уютное кресло у камина, это означает, что оно нам только нравится. Так когда-то понравился ей и Аркадий – аспирант научного института, куда она пришла за комментарием для статьи. Вежливый, интеллигентный, мягкий, симпатичный мальчик. И к нему, очень домашнему, так подходила атмосфера большой родительской квартиры в сталинской высотке.
Вот кто действительно ее очаровал и в кого она влюбилась с первого взгляда, был его отец, академик. Человек-фейерверк, чудаковатый, как все гении, но полный жизни. Он со вкусом ел, пил, со страстью рассказывал о своей работе, поминутно с нарочитой многозначительностью прикладывая к губам палец: «Тсс, об этом молчок, военная тайна!»
У Аркадия словно всего было вполовину от отца. Тот – академик, этот – кандидат наук. Старший Неелов хохотал, младший – посмеивался. Неелов-отец от избытка энергии бегал, а наследник выступал с подчеркнутой солидностью. Академик Неелов и под восемьдесят лет оставался живчиком, не утратил стремительной походки и творческого горения. Аркадий после сорока обрюзг, отрастил живот, что только прибавило ему респектабельности, забросил науку и был вполне доволен должностью генерального директора компании имени своей жены – «Вера».
Похищение детей парализовало его волю. Он раскис и впадал в горестное оцепенение, из которого Вере приходилось его выталкивать.
Нет, на него нельзя было уповать, он ей с детьми не защитник. Вера куда больше надеялась, что спасение придет от академика Неелова. Свекор не мог отремонтировать «Оракула», но присутствия духа не терял. Вчера он уехал «решать вопрос», как он выразился. Куда, – ни он, ни муж ей не сказали. Академик обещал вернуться через два дня.
– Надо сообщить Дмитрию Дмитриевичу, – прервала молчание Вера, – что они снова выходили на связь. Что торопят, угрожают. Пусть он поспешит, если ему дороги внуки… Слушай, давай сами сочиним прогноз и сбудем этому ужасному «Дирижаблю». Ради детей!
Аркадий Неелов перестал вытирать носовым платком лицо и шею.
– Ты считаешь, я об этом не думал? Но тебе же хорошо известен наш принцип трех дней…
Он не стал продолжать. Вера действительно отлично знала этот принцип, установленный ради клиентов, покупающих информацию о далеком будущем. Он был своеобразной гарантией доброкачественности волшебного товара ясновидящей Веры. Три дня подряд должны были сбываться краткосрочные, на одни сутки, предсказания. О несчастных случаях, судебных приговорах, результатах спортивных соревнований. Только после того, как клиент на этих примерах убеждался в непогрешимости Вериных пророчеств, он оплачивал сценарий того, как будут идти дела через год или сто лет.
Принцип был широко разрекламирован, и обойти его было невозможно. Кстати, большинство клиентов просили ясновидящую пролить свет именно на ближайшие день, два, неделю. Цена дальнего будущего была не в пример дороже. Холдинг «Дирижабль», который стоял за похищением детей Нееловых, всегда интересовался только многолетней перспективой. А уже месяц ясновидящая Вера не могла предложить покупателям ни краткосрочных, ни длительных сценариев предстоящего…
– Ну, давай звони отцу. И ступай чинить машину.
– Я позвоню… А «Оракула» чинить не пойду.
Она вскинула на него удивленный взгляд. Последнюю фразу муж произнес твердо, а не тем убитым, бесцветным голосом, к которому она привыкла за дни потрясений.
– Вера, я должен открыть тебе тайну, – продолжил Аркадий Неелов, вставая. – Это его, отца, тайна. Наша тайна. И тебе пора ее знать. Он разрешил. Сойдем вниз.
– Что еще за тайны! Мало мне несчастий, а тут какие-то тайны! – поохала Вера, но пошла за мужем.
Они проследовали через пустую приемную, спустились по широкой, облицованной мрамором и украшенной фигурками химер на каменных перилах лестнице на первый этаж, в просторную переднюю, а оттуда по узкой боковой лестничке – в подвал.
Неелов отпер металлическую дверь, включил свет, озаривший тесный коридор, идущий под домом. В него выходили запертые двери. За одной из них стоял проклятый забастовавший «Оракул». Что за другими, Вера не знала. Она думала, что муж ведет ее к сломанной машине-предсказателю. Но – нет. За поворотом коридора была всего одна неприметная белая дверь. Аркадий Неелов побарабанил в нее условным стуком. Щелкнул замок, из отворившейся двери выглянул мужчина в черном и отступил, давая гостям дорогу.
– Входи, Вера, – сказал муж, пропустив ее вперед.
Вера вошла в тесноватую комнату без окон, со стенами, задрапированными темным шелком. В центре – круглый стол. На нем – доска с рядами крупных букв и словами «Да» и «Нет», на доске – белая перевернутая тарелка с черной стрелкой. По краям доски – свечи в высоких подсвечниках. Свечи не горели, освещала комнату плоская люстра под низким, тоже черным потолком.