Из этого тезиса кое-кто сделал неверный вывод, что действия советских войск обязательно будут носить с самого начала только наступательный и притом непременно успешный характер, а раз это так, то и склады должны быть уже в мирное время придвинуты поближе к войскам. Следовательно, и размещать их следует, готовясь к войне, на территориях новых приграничных районов.
Исключительно напряженной была в те месяцы и дипломатическая деятельность. 7 ноября 1940 года, после военного парада и демонстрации трудящихся на Красной площади в Москве, генерала В.М. Злобина, состоявшего для особо важных поручений при наркоме обороны, и меня вызвали к С.К. Тимошенко. Нарком сообщил нам, что в ближайшие дни, по решению правительства, нам надлежит отправиться в составе правительственной делегации в Берлин в качестве военных экспертов и что необходимые указания мы получим непосредственно от главы делегации. Возглавил ее Председатель Совнаркома и нарком иностранных дел В.М. Молотов. Инициатором поездки был Берлин.
Специальным поездом, шедшим вне расписания, делегация выехала 9 ноября. Ее сопровождал в том же поезде немецкий посол в СССР граф фон дер Шуленбург. С Москвою поддерживалась постоянная радиосвязь. В первый же день поездки помощник В.М. Молотова И.И. Лапшов пригласил В.М. Злобина и меня к главе делегации. Из состоявшейся беседы нам нетрудно было уяснить, что переговоры в Берлине будут носить чисто политический характер и что основной целью нашей поездки является стремление Советского правительства определить дальнейшие намерения Гитлера и содействовать тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскую агрессию.
Вечером 10 ноября поезд прибыл на советскую границу. На приграничной немецкой станции Эйдкунен местные железнодорожные власти долго настаивали на том, чтобы делегация перешла в «специально подготовленный» ими железнодорожный состав. Советская делегация через начальника своего поезда категорически отказалась от этого, так как наш поезд на последней советской станции был уже поставлен на тележки западноевропейского образца. После длительных дебатов, которые вел с немцами начальник советского поезда, немцы вынуждены были уступить, к нашему составу были прицеплены два немецких салон-вагона, и наш состав направился дальше.
Утром 12 ноября состав прибыл в Берлин. На Ангальтском вокзале нас встречала группа государственных деятелей Германии во главе с министром иностранных дел фон Риббентропом и генерал-фельдмаршалом Кейтелем. После положенного в таких случаях церемониала нас разместили во дворце Бельвю. В тот же день глава делегации в сопровождении советского посла в Берлине, наших переводчиков и фон Риббентропа отправился в здание имперской канцелярии для встречи с Гитлером.
Как мы вскоре узнали, Гитлер попытался вовлечь советскую делегацию в грязную игру, предложив обсудить провокационный план «раздела мира» между Германией, Италией, Японией и СССР. Отвергнув политические инсинуации, Молотов потребовал конкретных ответов на наши вопросы о политике Берлина в Центральной и Юго-Восточной Европе и целях Германии в Финляндии и Румынии. Не найдя общего языка, стороны разошлись. А вечером состоялся прием в советском посольстве на Унтер-ден-Линден. Явились рейхсмаршал Г. Геринг, заместитель Гитлера по руководству нацистской партией Р. Гесс, министр иностранных дел фон Риббентроп и другие. Не успели усесться за стол, как раздался вой воздушной тревоги: к Берлину приближались английские самолеты. Прием был прерван.
Состоялась вторая встреча с Гитлером. И она не дала никаких результатов.
Вечером 13 ноября фон Риббентроп принимал у себя на Вильгельмштрассе В.М. Молотова. Не удалась и здесь эта провокация.
Следующим утром мы покидали Берлин. От помпезности и от показной приветливости хозяев не осталось и следа: холодные проводы, сухой обмен официальными фразами. Позднее всему миру стало известно, что уже 5 декабря Гитлер, рассмотрев «план Отто» (план нападения на СССР), одобрил его в принципе, а 18 декабря подписал «план Барбаросса» со сроком готовности нанести удар по СССР 15 мая 1941 года.
За дни поездки и пребывания в Берлине у меня установились со многими из членов делегации довольно близкие, а с некоторыми даже дружеские отношения, особенно с наркомом черной металлургии Иваном Федоровичем (Ованесом Тевадросовичем) Тевосяном. Уроженец Нагорного Карабаха, выходец из бедной семьи, член партии с 16 лет и участник Гражданской войны в Закавказье, Тевосян окончил в 1927 году Горную академию и стал инженером-сталеваром. Поработав на заводе «Электросталь», он в 1929 году в группе советских специалистов был направлен стажироваться на одно из рурских предприятий Круппа. Тевосян успешно прошел практику в Эссене, после чего стал главным инженером «Электростали», затем в 29 лет возглавил государственное объединение «Спецсталь», руководившее рядом крупных заводов, а с 1937 года по 1939-й был последовательно начальником главка и заместителем наркома в Наркомате оборонной промышленности, а потом народным комиссаром судостроения. Как раз в том году, когда состоялась наша поездка в Берлин, Тевосяна назначили наркомом черной металлургии. Он хорошо знал Германию, и его участие в поездке принесло безусловную пользу.