Во второй половине сентября 48-я дивизия продолжала, как и весь Западный фронт, отход на восток, оказывая врагу ожесточенное сопротивление. Наш отдельный батальон постоянно участвовал в отражении атак противника. Трудные часы пришлось всем нам пережить 23 сентября, когда была прорвана оборона 144-й стрелковой бригады и под угрозой оказались тылы 143-й бригады. Ей пришлось пробиваться через белопольские цепи, а затем быстро отступать на Слоним и далее по Барановичскому шоссе. Селения Новая Мышь, Барановичи, Несвиж, Копыль, Слуцк - вот вехи нашего почти беспрерывного отхода. Здесь, по болотистым чащобам вдоль рек Лань, Морочь и Случь, где в крохотных деревушках жили «забытые богом» полещуки, людям порою легче было пробираться, чем лошадям. Не раз мы попадали в ловушку, из которой, казалось, не было видимого выхода. Выручали крестьяне-бедняки, указывавшие нам скрытый от глаз брод. Богатые же ехидничали: «Панове-товарищи, созывайте рынок, продавайте лошадей!»
Однако истощенная войной буржуазно-помещичья Польша вынуждена была отказаться от своих захватнических планов и пойти на заключение мира. По предварительным условиям, подписанным в октябре 1920 года в Риге, оказалось, что граница между Польшей и РСФСР проходила примерно в 50-100 км западнее той, которую Советское правительство предлагало весной 1920 года, до начала белополяками военных действий. Так была наказана агрессия. Поэтому объективным результатом этой кампании, указывал В. И. Ленин, следует считать поражение врага и победу Советской России[3].
Боевые действия на фронте прекратились в ночь на 19 октября. 48-я дивизия, стоявшая неподалеку от Бобруйска в армейском резерве, контролировала коридор между Днепром и Березиной: выдвигала осведомительные посты, вела разведку, ставила секретные дозоры. Это было необходимо, поскольку противник, прекратив официально военные действия, тайно поддерживал различные бандитские группы, засланные им на территорию Центральной Белоруссии. Наиболее опасной из них была так называемая «Народная добровольческая армия Белоруссии» Булак-Балаховича, а также «Крестьянская бригада» атамана Искры. С. Н. Булак-Балахович, в прошлом штабс-ротмистр, еще до революции отличался авантюристическими наклонностями. Вступив в 1918 году в Красную Армию, он с самого начала замыслил измену, и, сформировав кавалерийскую часть в районе города Луга, вскоре переметнулся к белогвардейцам.
В октябре отряды Булак-Балаховича находились где-то возле Турова, а с ноября он осуществлял бандитские операции в направлении на Мозырь и, используя временную разбросанность частей Красной Армии после войны, захватил этот город. Его «батальоны смерти» действительно сеяли смерть. Они убивали советских и партийных работников. Преследуя врага, мы шли по кровавым следам в буквальном смысле слова. Почувствовав, что регулярные части Красной Армии наступают ему на хвост, «начальник Белорусского государства» (как он громко именовал себя) разделил свои силы, бросив одну колонну на Жлобин, а другую - на Речицу. 16 ноября он был настигнут и разгромлен. Тут булаковцы рассеялись и стали искать спасения небольшими группками в глухих местах Полесья. К сожалению, схватить главаря не удалось, и он ускользнул за границу. В одном из боев с его шайками пал геройской смертью комбриг-143 Оскар Калнин. У меня, несмотря на былое недоразумение, установились с ним дружественные отношения, и я, как и все товарищи, тяжело переживал эту утрату. Он был моим одногодком, жизнь его только начиналась. И даже за эту короткую жизнь О. Ю. Калнин успел многое сделать для Советской власти…
Завершая свой рассказ о борьбе с интервенцией, хочу сказать несколько слов о тех, кто учил меня мужеству, не бояться правды, хотя бы самой суровой, глядеть ей смело в глаза, быть всегда с народом и непреклонно отстаивать честь Советской Отчизны,- о коммунистах, моих сослуживцах тех лет. Многих из тех, кто были моими наставниками и учителями в то сложное время, давно уже нет в живых. Но память о них всегда оставалась для меня священной. Какие бы посты я ни занимал, я стремился быть достойным тех, кто помог мне связать свою судьбу с делом нашей партии, занять свое место в строю военнослужащих Советского государства. Вечно буду помнить Михаила Васильевича Медведева, ефремовского уездвоенкома. Всю гражданскую войну он был начальником снабжения 48-й стрелковой дивизии, а затем долгое время начальником управления по снабжению горючим в Наркомате обороны.
Большую науку я прошел у К. Ф. Комина, военкома 4-го запасного батальона, у Жестянникова, военкома 96-го стрелкового полка, у Индриксона, военкома 48-й дивизии. Помню и многих других, кто своим примером, добрым словом и советом помогал мне идти по пути красных командиров.
Полковой опыт
В борьбе с бандитскими отрядами.-Через Самару в Тверь.- Во всех полках по очереди.- О Московском военном округе.- Армия учится.- Что такое «терсистема».- Однополчане.- Памятное посещение.
В ноябре 1920 года нашу 48-ю стрелковую дивизию передислоцировали в Смоленскую губернию. Там на отдельный батальон, которым я командовал, возложили демобилизацию и отправку по домам военнослужащих старших возрастов. После этого батальон расформировался. Меня назначили помощником командира 424-го полка 142-й стрелковой бригады.
С начала 1921 года части 48-й дивизии, уже имевшие некоторый опыт борьбы с бандитизмом, перебросили в Самарскую губернию, где все еще орудовали бандиты. Командование Заволжского военного округа поручило нам как можно скорее очистить местные уезды от небольших, но очень злобных вооруженных кулацких шаек. Порою через губернию, спасаясь от преследования, проходили «транзитом» и крупные бандитские отряды. Они грабили, убивали, жгли… Зимой 1921 года с волжского Правобережья в губернию прорвался отряд бывшего генерала Попова численностью в 1000 штыков. К апрелю он был разбит, но в мае в Пугачевском уезде появились конные группы Аистова, Сафонкина и Сарафанкина (всего до 200 сабель), потом Пятакова, а в Новоузенском уезде возникла конная банда Серова в 500 сабель. В борьбе с бандами, проходившей в целом успешно, были потери и с нашей стороны. В одной из операций погиб мой друг, общий любимец Константин Комин. Разве я думал, прощаясь с ним накануне, что уже никогда мне не суждено будет встретиться с этим полным сил и энергии боевым товарищем, что для него путь в Самарские степи окажется последним? Это была одна из самых горьких для меня утрат среди всех тех, которые я пережил в годы гражданской войны.
К августу банды были истреблены или рассеяны. Голод, охвативший Поволжье, заставил Реввоенсовет Республики перевести отсюда ряд воинских частей. Кроме того, началось послевоенное распределение соединений Красной Армии по местам постоянной службы. 48-ю стрелковую дивизию включили в состав столичного военного округа, а местом ее пребывания определили Тверскую губернию. В частности, 424-й полк во главе с В. И. Бахаревым попал во Ржев, и я снова увидел волжское раздолье, только уже в верховьях великой реки. На меня повеяло ранней юностью: такой же примерно, как Кинешма, город, разве что побольше; схожие по типу фабричные заведения, в основном льнотрепальни и пенькопрядильни. Жизнь здесь, как и повсюду, шла по новым рельсам, определялась грандиозными событиями социалистической революции и гражданской войны.
Неся гарнизонную службу, наш полк активно включился в быт тружеников окрестных деревень. Мы помогали убирать урожай, участвовали в работе продналоговых органов. А мне вскоре пришлось заняться новым для меня делом. В связи с болезнью начальника штаба 142-й бригады Овечкина я вступил в исполнение его обязанностей. Это был у меня, строевого командира, первый опыт штабной деятельности, пока еще очень скромный. И, конечно, я и в мыслях не держал тогда, что со временем дойду до высоких штабных должностей.
В 1922 году началась крупная перестройка РККА. Во всех стрелковых дивизиях упразднялись бригады. Теперь дивизии внутренних округов состояли каждая из трех стрелковых полков, дивизионной школы младших командиров и различных подразделений с вдвое уменьшенной численностью бойцов. Новый шаг был сделан в 1923 году, когда утвердили единый штат стрелковой дивизии (15300 человек, 156 пулеметов, 24 орудия), а также ввели в РККА стрелковые корпуса как высшие тактические соединения сухопутных войск. Параллельно шла массовая демобилизация. При расформировании соединения сливались. Бригада, преобразуясь в полк, а полки в батальоны, передавали им свои номера.