Ребенок его взглядом не удостоил. Он определенно больше интересовался мистером Кормаком, чем собственным отцом.
— А ты кто? — без обиняков спросил мальчишка.
— Уже забыл? — поддел его Шэй. — Я — мистер Кормак, охотник и капитан отличного брига. Близкий друг твоего отца.
Шаг на скользкую почву Хэйтем воспринял нервно — вздрогнул и торопливо вмешался:
— Коннор, мистер Ли тебя хотя бы кормил? И что это на тебе надето? Обноски какие-то.
Шэй сразу заметил гневный блеск круглых карих глаз. Кажется, Хэйтем не слишком умел общаться с детьми…
— Это охотничий костюм, — звенящим голосом бросил Коннор, глядя на мистера Кенуэя уничижительно. — С благословением Атаэнсик и Таронхиавакона.
— Такое благословение, возможно, пригодится в лесах, — не терпящим возражений тоном произнес мистер Кенуэй. — В Нью-Йорке это не нужно, так что пошьем тебе что-нибудь приличное.
Как ни странно, но на это ребенок не возразил. Возможно, город поразил его воображение, и действительно не воспринимался мелким индейцем как место, где требуется поддержка языческих богов. Может, об этом ему даже что-то говорили в племени. Какие-нибудь шаманы… Шэй скверно разбирался в верованиях индейцев, однако точно знал, как мыслят нормальные мальчишки такого возраста.
— Все вместе пошьем, — заверил Коннора Шэй. — Так, чтобы и тебе нравилось, и мистер Кенуэй был доволен.
— Зачем это? — ребенок наконец посмотрел и на отца — уже не озлобленно, а серьезно, вопросительно. — Разве ты не отвезешь меня назад?
Мистер Кенуэй откашлялся и произнес строго, даже сурово:
— Радун… — он запнулся, но смело закончил, — …хагейду, если бы твоя мама была жива и могла говорить за тебя, я бы не стал принимать решений за нее. Но больше ты не будешь расти сиротой при живом отце. Ты получишь отличное обучение и воспитание, а после этого распорядишься своей жизнью так, как сочтешь нужным.
Мальчишка выпятил нижнюю губу, но — Шэй видел это отчетливо — реветь не собирался. Напротив, напрягся и был готов драться за свою свободу.
— Я не хочу уходить из племени только потому, что ты так хочешь.
— Придется, — резко отозвался Хэйтем. — Я отправлюсь в твою деревню, поговорю с твоими опекунами, и если мы достигнем понимания, ты сможешь их навещать. В ближайшие дни мы с тобой отправимся в губернаторское представительство, и я выправлю тебе бумаги. Если тебе нравится имя Коннор — что ж, пусть будет так.
Неожиданно ребенок кивнул. Шэй видел, что мистер Кенуэй слегка улыбнулся, но сам Шэй таким наивным не был. После подобных слов мальчишка просто не имел права вот так вот согласиться! Что-то он у себя держал на уме, а уж что… Ясно, что ничего хорошего.
Но Хэйтем этого не заметил и предложил довольно приветливо:
— Хотите пообедать, мистер Коннор?
Ребенок снова кивнул, и Шэй только убедился, что в этой вихрастой головенке зреет какой-то гнусный план. Надо быть начеку.
Шэй привык к тому, что в его жизни бывали периоды, когда он очень скверно спал — из ночи в ночь возвращались воспоминания. Он переживал землетрясение в Лиссабоне снова и снова, в разных вариациях: то, оборачиваясь, видел абсолютно мертвый город; то сам задыхался под обломками; то до последнего верил — во сне, — что ему удастся избежать трагедии, но обязательно что-то шло не так, и все возвращалось на круги своя — дрожащая земля, пылающие остовы домов, искалеченные тела на улицах и запах. Запах дыма и крови.
Однако эти сны не приходили, когда Шэй ночевал в кровати Хэйтема. Тот как будто одним своим присутствием отгонял дурные видения, а потому, вздрогнув и проснувшись от пугающего ощущения, Шэй не сразу понял, что происходит.
Его разбудил не дурной сон и не Хэйтем — тот как раз крепко спал, устав от потрясений и переживаний сегодняшнего дня, вытянувшись и уютно посапывая.
И все-таки Шэй привык доверять своей интуиции.
Он прислушался. В доме, тихом и темном, не раздавалось ни звука. Мистер Кормак прислушался к комнате за стеной, куда определили мальца, но и там царила тишина. Шэй неслышно поднялся и шагнул к окну.
Особняк магистра тамплиеров располагался в Нижнем Манхэттене, но кусок земли был достаточно обширным, чтобы на нем поместился и сад. За садом приглядывал приходящий садовник, а за садовником — старый Фрэнк, который не доверял никому. Шэй успел привыкнуть к ровному шелесту листвы за окнами — это даже напоминало шум волн, но сейчас ему показалось, что звук этот изменился. Шэй напряженно вгляделся в темноту.
— Шэй? — хрипловато со сна позвал Хэйтем. Проснулся, конечно. — Что случилось?
И тут мистер Кормак увидел, что создавало странную закономерность в шелесте.
— Удирает! — бросил он коротко и за пару мгновений влез в штаны. Больше надевать ничего не стал — не до того было. — Удирает, стервец, по деревьям!
Хэйтем глупых вопросов задавать не стал, а слетел с кровати кубарем, сейчас ничем не напоминая того сдержанного и серьезного англичанина, которого Шэй так часто наблюдал.
Шэй рванул створы окна, едва не выбив стекло, взлетел на подоконник и оттуда перепрыгнул на ближайшую ветку. Кора была жесткой и шершавой, у Шэя не было ни перчаток, ни сапог, и можно было только возблагодарить Бога за то, что хотя бы не было дождя, иначе бы кора была еще и скользкой. Шэй взобрался на развилину, перепрыгнул на следующую — и уже ни о чем не думал, только слушал, где в следующий раз зашуршит потревоженное дерево. Во что бы то ни стало надо было нагнать упрямого мальчишку до того, как тот покинет пределы сада, иначе на ночных улицах Нью-Йорка его можно долго искать. Уж не говоря о том, что любой патруль может попытаться задержать странного человека в одних портках.
Хэйтем так ловко лазить по деревьям не умел. Да он вообще не был мастером работать вне городской среды, а потому на него Шэй не рассчитывал. Пока Хэйтем спустится — по лестнице или даже по стене, уже неважно, — мелкий индеец растворится в ночи.
На стороне Коннора была легкость и несколько секунд форы; на стороне Шэя — обширный опыт и знание местности. Но все равно Шэй сомневался — он уже видел впереди высоченный забор. Перемахнет — и исчезнет в любом из нескольких проулков. И хорошо, если ему вообще удастся выбраться из города. Нью-Йорк мало подходил для детских прогулок по ночам. Он по ночам и для прогулок взрослых людей не слишком подходил, особенно для тех, у кого нет оружия. Шэй же сейчас из оружия имел только кулаки и мастерское владение площадной руганью.
Перед самым забором Шэй увидел фигурку, которая явно нацелилась прыгнуть на колонну, но Шэй обошел мелкого беглеца со стороны и в длинном прыжке поймал его уже буквально в полете. Чудом при этом умудрился не свалиться на землю. Вряд ли бы оно, конечно, было смертельно, Шэй и не с такой высоты падал, но за мальца было страшновато — тощий, косточки тоненькие… А тут все-таки футов пятнадцать будет.
Мистер Кормак помянул отнюдь не Отца Понимания, когда зацепился за край колонны и выдержал на одной руке не только свой вес, но и шипящее и подвывающее «отягощение».
Получив чувствительный удар по колену, Шэй с силой притиснул к себе извивающегося детеныша и рявкнул:
— Не вертись, якорем тебя на рей через задницу!
Коннор сопротивляться перестал — то ли от неожиданности, то ли осознать пытался. Шэй посмотрел вниз, поудобнее перехватил это недоразумение — и разжал пальцы, уже зная, что ноша упадет поверх него, и его тело смягчит падение. Ощутил, как болезненно отдалось в ступнях и косточках, и только потом почувствовал то ли мокрую, то ли просто ледяную, но мягкую траву.
Где-то рядом с домом замаячил яркий фонарь. Шэй пошел на свет, но Коннора из подмышки не выпустил. Отбитые ступни приятно холодило, а вот правая рука, на которой висел на колонне, ныла. Нехорошо ныла. Видно, что-то все-таки повредил.
— Шэй? — раздался встревоженный голос Хэйтема — тоже едва одетого.
— Мы здесь, — мистер Кормак прищурился на слишком яркий свет. От такого света было больше проблем, чем пользы.
— В дом, — скомандовал Хэйтем. — Ночи уже прохладные. Не хватало еще, чтобы кто-то от переохлаждения заболел.