— Возвращайтесь в постель, мистер Кормак, — Хэйтем поднялся и подхватил сына на руки; тот даже не возразил. — Я буду через несколько минут.
Шэй, хоть и вымотался не меньше Коннора, решил во что бы то ни стало дождаться Хэйтема, и тот действительно пришел быстро.
— Уложил, — несколько растерянно отрапортовался он неизвестно зачем. — И укрыл. Может, завтра стоит пригласить доктора? У ребенка все ноги в ранках и синяках.
— Даже не думай, — сразу откликнулся Шэй, хотя обычно себе такого не позволял. — Синяки и ранки сами заживут, а вот доктора Коннор тебе не простит. Лучше помоги мне зафиксировать запястье — потянул, кажется, когда висел с Коннором на колонне.
Хэйтем кивнул:
— Бинты были в ванной, сходи — и я помогу затянуть. И… Спасибо, Шэй. За моего сына.
Шэй не ответил — любой ответ прозвучал бы или глупо, или грубо. Но, возвращаясь с плотным бинтом, он уже знал, что скажет.
Почти не морщился, когда Хэйтем туго стягивал запястье, стараясь, чтобы ничто не тревожило поврежденных сухожилий и мышц, и даже нашел слова:
— Не дави на него. Мальчишка боится, а еще он привык к вольной жизни и все воспринимает в штыки.
— Звереныш и есть, — согласился мистер Кенуэй. — Придется положить немало сил, чтобы дать ему пристойное воспитание. Надеюсь, еще не слишком поздно.
— Кое в чем — точно поздно, — хмыкнул Шэй. — Он наполовину индеец и им останется, даже если выучится вести себя за столом и будет ходить в лаковых туфлях. Дай ему освоиться, пусть увидит в тебе отца.
— Если сразу не показать, что его ждет, то дальше будет только хуже, — возразил Хэйтем и затянул аккуратный узел. — Не слишком туго?
— Нормально, — Шэй вытянул локоть, привыкая. — Как только схватится, сниму. Но завтра за штурвал придется Гиста поставить. Временно!.. Не дави, это хороший совет. Если он удерет еще раз, то спланирует это лучше, а меня рядом не будет.
Хэйтем взгляд отвел и посмотрел в стену. На лице его отразилась сложная гамма чувств, и он осторожно уточнил:
— Ты принимаешь в нем такое участие?
— Это же твой сын, — твердо произнес Шэй. — И мне небезразлично, что будет с тобой и с ним.
— Это было… несколько неожиданно, — Хэйтем явно не удовлетворился ответом. — Для меня — точно, и для тебя — тоже.
— Вообще-то бывает, — хмыкнул мистер Кормак. — Но надеюсь, что больше такого не случится, я не планировал стать многодетным отцом. Хотя я, может, конечно, тоже где-то чего-то не знаю…
— На одного ты теперь имеешь право в качестве реванша, — облегченно вздохнул Хэйтем и даже улыбнулся — самыми уголками губ. — Но я тоже надеюсь, что этого не случится. Кажется, я с этим Радунхагейду и с одним с ума сойду. Может, нанять гувернантку? У меня не так уж много свободного времени, которое я могу уделять ребенку. Хотя постараюсь, конечно.
— Сейчас никого нанимать не стоит, — откликнулся Шэй. — У него в племени такого точно заведено не было. Решит еще, что он тебе не нужен… Или еще что-нибудь решит. Он хотел найти отца, а не гувернантку. Ему стало интересно, как пишут на английском. Займись с ним чтением и письмом… Будешь проводить с Коннором больше времени, может, и проникнется.
Шэй подавил зевок и уселся на кровать. После столь богатого на новости дня и ночной вылазки спать хотелось безумно, а ведь еще встать нужно не поздно… Но поговорить было важно, просто необходимо. За то время, что ему предстоит провести в пути, решится, каким будет будущее.
— В чем-то ты, наверное, прав, — Хэйтем вздохнул и тоже опустился на кровать — со своей стороны.
— Когда будешь сомневаться, как поступить, представь, что имеешь дело с совсем мелкой копией меня, — фыркнул Шэй.
— Вроде бы он мой сын, — в тон откликнулся мистер Кенуэй. — Что-то же он должен был унаследовать от меня?
Упрямство, злопамятность и потрясающее умение презрительно смотреть. Шэй так думал, но сказать не посмел. И потом, Хэйтем все равно не поверит.
— Вот и узнаешь.
Шэй позволил себе приобнять любовника и устроиться рядом с его плечом. Обычно Хэйтем в постели предпочитал именно спать, а не обниматься, но сейчас не возразил. И, уже закрыв глаза, Шэй вдруг почувствовал, что его целуют в губы — почти целомудренно. Мистер Кенуэй впервые целовал его не в качестве элемента любовной игры, а просто так. И, наверное, это тоже было своеобразным выражением благодарности.
========== Декабрь 1765, Нью-Йорк — 1 ==========
Говорил я этому охотнику: «Купи себе валенки!». А он? Пошел и кеды купил!
Кот Матроскин, «Зима в Простоквашино»
На этот раз Шэй не чувствовал себя отступником, возвращаясь в Америку. Письма из Нью-Йорка и в Нью-Йорк летали куда чаще обычного, и поздней осенью Шэй решился и отправил магистру тамплиеров максимально завуалированное предложение о встрече. Ответа не было довольно долго, но уже зимой, когда в Америке, должно быть, на землю лег снег, в ответ прилетела короткая записка: «Сообщите дату прибытия. Мы вас встретим».
В заливе перед землей бывших Новых Нидерландов было много теплее, чем в открытом океане, и Шэй наконец мог себе позволить не согреваться ромом из фляжки. Одной заботой меньше — Хэйтем хотя бы не будет недовольно морщиться.
Шэй почти машинально раздавал команды, чтобы пришвартоваться около причала без потерь. Без потерь для причала, разумеется — что для плотно обшитой броней «Морриган» какие-то доски. Пусть и крепкие, и отлично просмоленные.
На швартовы почти не глядел; на то, как габаритный ростр со скрипом упирается в причал — тоже. Зато внимательно оглядывал взглядом толпу людей на пристани. В порту всегда много народу: рыбаки и носильщики; плотники, кузнецы и прочий рабочий люд; шлюхи и нищие всех мастей; ушлые торговцы и мальчишки-газетчики…
Но парочку знакомых фигур Шэй выхватил взглядом почти сразу. Стоят — как будто немного в стороне от суеты, хотя как бы в порту можно было быть в стороне? И все-таки им это удавалось. Хэйтем — в отлично сшитом зимнем плаще с меховым подбоем — держал за плечо тонкую фигурку Коннора. Ребенок за этот год здорово вытянулся, но остался, похоже, таким же тощим. Значит, дело все-таки не в скверном питании.
На Конноре тоже был плащик, а вот под плащиком виднелось что-то странное. Уж точно не приличный костюм! Но это можно будет оценить и позже — Шэй как раз увидел, как оба поворачиваются к корме, и почувствовал, как где-то в груди как будто щемит. Волосы у Коннора заметно отросли и теперь были аккуратно собраны в короткий хвостик алой ленточкой. Такой же, как у самого Хэйтема.
Мистер Кенуэй вскинул руку по направлению к «Морриган», и Коннор явно оживился.
Шэй торопливо повернулся к старпому:
— Гист…
— Иди уж, капитан, тебя, кажется, ждут, — добродушно хмыкнул тот. — Все твои приказы помню, все выполню. С командой дела улажу, о ремонте обшивки договорюсь, грузы не трогаю — сам займешься.
— Да, и…
— Ты про Пакла своего, будь он неладен? Распоряжусь. Поди, механик какой найдется.
Шэй облегченно выдохнул и решительно сбежал по лесенке, ведущей с капитанского мостика. Прошелся вдоль фальшборта и с трудом подавил в себе порыв просто перемахнуть через него где придется. Хэйтем явно не оценит — моральный облик, дурной пример…
Капитан Кормак спустился по скрипучим сходням на твердую землю и даже замер. Хотелось бы, конечно, шагнуть к мистеру Кенуэю — и коротко обнять, но Хэйтем этого тем более не оценит. Оставалось только проявить сдержанность.
Хэйтему он подал руку, почувствовал крепкое пожатие — и то, что тот задержал ладонь чуть дольше, чем того требовали приличия. Учитывая то, что мистер Кенуэй без крайней нужды не нарушал правил приличия, это о многом говорило.
Коннору руку подавать Шэй не собирался — помнил еще, что в прошлый раз тот отверг рукопожатие, однако теперь мальчишка сам протянул ладошку, да еще и уставился сурово. Шэй мгновенно узнал это выражение «я уже не ребенок» — и крепко пожал протянутую лапку.
Одновременно с тем отметил, что на Конноре под совершенно европейским плащом — странный кожаный костюм. Очевидно, достаточно плотный для зимнего времени, но выглядящий причудливо и странно для всего прогрессивного мира. Еще имели место сапоги с бахромой и смешная косичка на виске, украшенная бусинкой. Уж чего стоило мальчишке отвоевать себе право на такой вид, одному Отцу Понимания известно.