— Нет! Насколько мне известно, у него нигде не было родственников. А знакомых… может быть, и приобрел во время войны.
— Как бы вы поступили, если бы встретили Донорова?
— Не знаю, да и вряд ли кто мог ответить на этот вопрос, слишком это сложно. Знаю одно, для меня это было бы большим, непоправимым несчастьем. Не надо об этом спрашивать! У меня хорошая семья. Коля меня любит, сына мы вырастили, он его усыновил, меня заставил кончить сельскохозяйственный институт, сделал человеком. Господи! Неужели так будет всю жизнь, что за большое счастье надо расплачиваться горем!
— Спасибо, Екатерина Николаевна, вы нам очень помогли понять до конца этого человека. Для нас это важно. Хочу вас только предупредить, что вы можете нам еще понадобиться. Пусть это и не совсем приятно для вас, но без вашего участия мы не сможем провести эксгумацию трупа и опознание. Наш товарищ уже выехал в Калининград. Скоро мы вас об этом известим. — Майор встал, поднялся лейтенант.
…На краю станицы, у желтой пшеничной гряды, майор попросил шофера остановить машину. Навстречу им по проселочной дороге шел паренек с белыми, как степной ковыль, волосами. Он весело насвистывал и тонким прутом, как саблей, срубал седые головки репейника. Безмятежное, еще детское выражение лица, на котором уже появлялся темнеющий пушок, было очень похоже на лицо женщины, с которой они только что расстались.
Майор и лейтенант молча проводили глазами паренька.
Старое дело
В районном отделении милиции трудовой день подходил к концу, но по сотрудникам, сновавшим из кабинета в кабинет, не чувствовалось, что они скоро собираются уходить домой. Капитан Петренко побывал у начальника отдела и, получив у него разрешение, отправился в архив.
Дело о злополучной катастрофе, в результате которой погиб Доноров Михаил Васильевич, нашли.
Виктор получил его на руки и, устроившись в одной из комнат райотдела, раскрыл тощую папку. Торопливо перелистал все документы. Он имел привычку знакомиться с делом не с первой страницы, а сразу же заглядывал в конец. Там всегда содержался анализ обстоятельств и выводы. Здесь таким документом явилось постановление о прекращении дела. Дата сообщала: март 1947 года.
«Да, здесь не нарушили установленного законом двухмесячного срока, — с непонятным предубеждением подумал Петренко, словно взял это дело, чтобы «подкопаться» под следственные органы милиции. — Дело-то, видать, по тому времени было хлопотливое и бесперспективное. Следователю не хотелось обращаться в прокуратуру и доказывать необходимость продления срока, в то время как на шее висели десятки других дел. Вот он и «свернул» его…» Прокомментировав мысленно последнюю страницу, капитан принялся отыскивать подтверждение своим выводам. Теперь он еще раз прочитал постановление, выписывая в блокнот то, что считал заслуживающим внимания. Итак, «…управляя мотоциклом и следуя с повышенной скоростью, на повороте шоссе не справился с рулем, врезался в дерево на обочине дороги… В результате сильный удар в голову с раздроблением костей черепа. От воспламенения вылившегося из бака бензина, мотоцикл загорелся, в связи с чем труп сильно обгорел…»
Петренко полистал документы и посмотрел, что по этому поводу написал судебно-медицинский эксперт:
«Смерть наступила в результате обширного разрушения вещества головного мозга. Лицо погибшего обезображено в результате удара тупым предметом, им могло оказаться дерево, с которым столкнулся пострадавший».
В протоколе осмотра места происшествия имелось подтверждение, что на дереве остались небольшие густые пятна темно-коричневого цвета, похожие на кровь, что и подтверждено лабораторным анализом. Кроме того, на коре дерева найдены волоски светлого цвета, принадлежавшие пострадавшему, хотя волосы на голове большей частью обгорели.
Свидетелей происшествия не было.
Имелся в деле и протокол опознания трупа женой погибшего Доноровой Екатериной Николаевной, которая признала серый плащ мужа, в нем он ушел из дома, и темно-синий шевиотовый пиджак. О том, что погибший был Доноровым Михаилом Васильевичем, гласил и полусгоревший документ — справка, выданная ему в лагере перед отправкой домой. Этот документ также был опознан женой Донорова.
С точки зрения формальностей все здесь было выполнено верно. Только вот в одной фразе чувствовалось что-то недоговоренное. При осмотре места происшествия были обнаружены ключ «девять на одиннадцать» и небольшая отвертка. По мнению следователя, из багажника мотоцикла. Петренко внимательно рассмотрел фотоснимок, сделанный на месте, и по отметке крестиком понял, что именно здесь были найдены инструменты. Все бы было ничего, но инструменты лежали у самой дороги и, видимо, были потеряны до того, как мотоцикл налетел на дерево. По логике вещей такого не должно было бы быть. Виктор задумался. Если мотоциклист столкнулся с деревом, то по инерции ключ и отвертка должны были пролететь вперед, а они, как ни странно, оказались сзади, метрах в восьми-десяти от дерева. Напрашивался вывод: еще раньше в этом месте падал мотоцикл, и из багажника вывалились инструменты.