— Сказал — куда?
— Нет.
— И он просил вас ждать его в гостинице?
— Да. Причем я не должна была заговаривать с ним в вестибюле. Мы договорились, что он кивнет мне, если все будет в порядке, и тогда минуты через три мне можно будет подняться к нему в номер.
— Для чего такая таинственность?
— Не знаю. Он ничего не объяснил, а я не спрашивала. Он епископ, значит, у меня нет оснований сомневаться в правильности его поступков. Ну и потом, он положил мне хорошее жалованье. Может быть таинственность объясняется тем, что он не хотел, чтобы больной знал меня как медсестру. Вы же знаете, как бывает с душевнобольными, они впадают в ярость, если догадываются, что находятся под наблюдением.
— Итак, вы поднялись наверх в номер к епископу, — повторил Мейсон. — И что вы там увидели?
— В комнате царил страшный беспорядок. Епископ лежал на полу. У него была контузия. Пульс был слабый, но постоянный. Я подняла его, положила на кровать. Можете поверить, это была очень трудная работа.
— Вы видели кого-нибудь в комнате?
— Нет.
— Дверь была заперта или открыта?
— Приоткрыта на пару дюймов.
— Видели ли вы кого-нибудь в коридоре?
— Вы хотите сказать, когда я поднималась наверх, чтобы пройти в номер к епископу?
— Да.
— Нет.
— Не заметили ли вы, чтобы кто-нибудь спускался на лифте в то самое время, когда вы поднимались наверх?
— Нет.
— Почему вы не сказали о случившемся администратору отеля?
— Я не видела в этом необходимости. Все равно они не смогли бы ничего сделать. Я вышла из отеля и вызвала «скорую».
— А потом поспешили сюда и приготовились удрать? — насмешливо спросил Пол.
— Я вовсе не готовилась удирать, я стала собирать свои вещи еще вчера, чтобы отправиться в путешествие. Как мне сказал епископ, мой пациент должен был отплыть на «Монтери».
— Каковы ваши планы теперь?
— Буду ждать вестей от епископа. Не думаю, что контузия у него серьезная. Через час, максимум через два он придет в себя, если, конечно, не будет склеротических осложнений.
Мейсон встал.
— О’кей, Пол, я думаю, она рассказала нам все, что ей известно. Пошли.
Дрейк удивился:
— Неужели, Перри, ты собираешься ее отпустить, поверив всей этой ерунде, которую она здесь наговорила?
Глаза адвоката укоризненно посмотрели на Дрейка.
— Вся беда в том, Пол, что ты так часто имел дело с проходимцами и жуликами, что совершенно не знаешь, как обращаться с женщиной, которая не собирается тебя обманывать.
Дрейк вздохнул и сказал:
— Твоя взяла. Пошли!
Дженис вплотную подошла к Перри Мейсону, положила пальчики ему в руку и дружески сжала ее.
— Огромное вам спасибо за то, что вы вели себя по-джентльменски.
Они вышли в коридор, услышали, как за ними захлопнулась дверь и в замочной скважине звякнул поворачиваемый ключ.
Дрейк спросил Мейсона:
— Какого черта ты был с ней таким мягким, Перри? Мы смогли бы в два счета выяснить что-нибудь существенное, если бы внушили ей, что ее подозревают в убийстве епископа.
— Таким образом нам удастся разузнать гораздо больше, Пол, поверь мне. Эта девушка что-то замышляет. Если только она заподозрит, что она нас не обманула, мы никогда этого не узнаем. Но если она поверила, что сумела нас провести и заморочила нам головы, она выведет нас на настоящий след. Отправь-ка на эту работу пару сообразительных молодчиков. Подмасли нашего приятеля-детектива из отеля «Ригал», не скупись на комплименты, попробуй узнать, не обратил ли он внимание на человека или на людей, которые спускались сверху в тот момент, когда Дженис поднималась наверх в лифте, не сомневаюсь, что он или они появились в вестибюле до того, как местный детектив пошел за Дженис к лифту.
— Что еще, Перри?
— За девушкой надо установить постоянное наблюдение и не выпускать ее из виду, куда бы она ни направилась. Поторопись с тем заданием, которое я дал тебе раньше. Помнишь? Транспортное преступление, наезд на человека, причастность к этому епископа ну и все с этим связанное. Узнай, в какую больницу отвезли епископа, выясни, как он себя чувствует.
— Ставлю четыре против одного, что он не тот, за кого себя выдает, — не сдавался Дрейк.
Мейсон усмехнулся:
— Пока я не готов заключить пари. Держи меня в курсе событий, звони в любое время суток.
Глава 3
В пять часов вечера все лифты были запружены людьми, закончившими работу и спешащими домой. Внизу — на улице — они сливались в единый человеческий поток, который тек по бетонным каньонам городских магистралей во все концы города.