Обратимся теперь к показаниям миссис Томпсон, касающимся его жены. Миссис Мерсер выходила из кухни дважды, причем один раз «около восьми часов». Миссис Томпсон не в состоянии указать время точнее, но утверждает, что эта отлучка длилась «не больше пары минут». Между тем и мистер, и миссис Грей поклялись, что ровно в восемь часов слышали по телефону голос мистера Эвертона. В данном случае, мне кажется, их показаниям можно верить. Не вижу никаких причин подвергать сомнению тот факт, что вечерний визит мистера Грея в Солвей-Лодж был вызван именно телефонным звонком его дяди, как и то, что сам звонок имел место в восемь часов вечера. В связи с этим, я думаю, кратковременное отсутствие миссис Мерсер на кухне можно оставить в стороне как несущественное для следствия. Тем более что она объясняет свою отлучку необходимостью накрыть обеденный стол, и я не вижу никаких оснований ставить ее слова под сомнение.
На чем я хотел бы остановиться подробнее, так это на втором ее исчезновении из кухни. Вскоре после четверти восьмого она выходит из кухни снова — по ее словам, чтобы приготовить мистеру Эвертону постель. На первый взгляд это обстоятельство может показаться подозрительным, поскольку достаточно трудно представить себе кухарку, способную позволить себе заняться хозяйством за пятнадцать минут до ужина, составляющего, как известно, едва ли не главную трапезу делового человека. На самом деле этому есть простейшее объяснение, подтвержденное к тому же офицерами полиции: день был настолько жаркий, что мистер Эвертон настоял на холодном ужине, который и был накрыт для него в столовой. Полицейские подтвердили также, что постель мистера Эвертона действительно была разобрана. И здесь я хочу обратить особенное ваше внимание на хронологический аспект последующих событий. Подозревая миссис Мерсер, вам пришлось бы предположить, что за время своего отсутствия она успела подняться наверх, застелить там постель и снова спуститься вниз, держа наготове пистолет, который, по словам мистера Грея, он оставил в Солвей-Лодж, Уезжая оттуда год назад, и которого, однако, ни миссис Мерсер, ни ее муж ни разу с тех пор не видели. Далее вам пришлось бы представить, что она прошла с этим пистолетом — уже заряженным — в кабинет и без лишних слов застрелила своего хозяина, после чего заперла дверь, тщательно протерла ручку — ведь на ней были обнаружены отпечатки одного только мистера Грея, — и вышла через балконную дверь в сад. Не забывайте, что на все это у нее было не более пяти минут, после чего она еще должна была успеть вернуться в дом. И даже если вам удастся убедить себя, что эта нервная и чувствительная женщина могла задумать и осуществить жестокое и расчетливое убийство, после чего хладнокровно уничтожить все следы своего преступления, вы никогда не сможете объяснить, как ей удалось вернуться в дом. Парадная дверь была закрыта и заперта, как и все окна первого этажа, за исключением двух — чуть приоткрытых — в столовой. Полиция, однако, сообщает, что опустить их еще больше снаружи практически невозможно. Черный вход был также закрыт. Миссис Томпсон отчетливо помнит, что, впустив ее, миссис Мерсер сама повернула ключ в замке. Именно в таком положении и нашли его полицейские, прибывшие на место преступления. Я останавливаюсь на всех этих деталях затем, чтобы окончательно отвести от миссис Мерсер любые подозрения. Даже при том что в момент преступления ее не было на кухне, она — мне кажется, я достаточно убедительно доказал это — физически не могла совершить убийство и вернуться в дом. Дверь кабинета оставалась запертой до тех пор, пока мистер Грей не открыл ее изнутри. Он сам подтверждает, что ключ торчал в замочной скважине. Сильно сомневаюсь, что миссис Мерсер удалось бы выйти через эту дверь, оставив ее запертой изнутри.
Обратимся теперь к показаниям Бертрама Эвертона. Уверен, вы и без моих подсказок прекрасно понимаете их важность. Мистер Бертрам Эвертон присягнул, что в понедельник пятнадцатого июля, ужиная со своим дядей Джеймсом Эвертоном, узнал от последнего об изменениях в его завещании. Покойный изложил свою мысль в выражениях, позволивших мистеру Бертраму Эвертону догадаться о том, что завещание изменено в его пользу. Я позволю себе зачитать вам небольшой отрывок из стенограммы его показаний.
« — Он сообщил вам, что намерен изменить завещание в вашу пользу?
— Ну, знаете, почти.
— И что же он вам сказал ?
— Ну, если вам действительно необходимо знать, он сказал, что раз уж ему приходится выбирать между льстивым лицемером и шутом гороховым, он, знаете, лучше уж выберет дурака.
— И вы отнесли это замечание на свой счет ?
— Ну, во всяком случае, мне так, понимаете, показалось.
— Истолковав его как намерение изменить завещание в вашу пользу?
— Ну, знаете, я не особенно верил, что он и впрямь это сделает. Я просто решил, что он поссорился с Джеффри.
— Он сам вам это сказал ?
— Нет. Просто, знаете, мне так показалось».
Эти показания подкреплены установленными фактами. Доподлинно известно, что утром шестнадцатого числа — иными словами, наутро после ужина со своим племянником Бертрамом — мистер Джеймс Эвертон послал за адвокатом и изменил свое завещание. Вы слышали показания мистера Блэкетта. Он заявил, что получил по телефону указание срочно приехать в Солвей-Лодж, захватив с собой завещание мистера Эвертона. Оказавшись на месте, он застал своего клиента в весьма расстроенных чувствах. Он производил впечатление человека, недавно испытавшего сильнейшее потрясение. Вы помните, как мистер Блэкетт его описывал. Никакой агрессии или гнева — напротив, он был очень бледен, подавлен и крайне чем-то обеспокоен. Его руки дрожали, и, по всей видимости, он не спал всю ночь. Без каких бы то ни было объяснений он разорвал старое завещание и бросил в зажженный камин. Главным наследником согласно этому уничтоженному завещанию являлся мистер Джеффри Грей. Остальное приходилось на долю миссис Грей, мистера Фрэнсиса Эвертона, а также мистера и миссис Мерсер. Расправившись со старым завещанием, мистер Эвертон тут же продиктовал мистеру Блэкетту новое, в котором имя Джеффри Грея уже не упоминалось. Миссис Грей и мистер Фрэнсис Эвертон также лишались какого бы то ни было наследства. Распоряжения, касавшиеся четы Мерсеров, остались без изменений; а вся остальная собственность отходила мистеру Бертраму Эвертону. Обратите внимание, что это в точности соответствует впечатлению, которое последний вынес из своей беседы с дядей, ужиная с ним днем раньше.
В делах об убийстве подозрение ложится обычно на человека, более остальных выигрывающего от смерти. В нашем случае, однако, мистер Бертрам Эвертон полностью избавлен от подозрений, поскольку, к счастью для себя, находился в момент убийства в Эдинбурге и вдобавок не имел мотива, поскольку, даже зная о намерении дяди переписать завещание в его пользу, никак не мог быть уверен в том, что покойный выполнит и, более того, уже выполнил свое намерение. Показания служащих отеля «Каледониан» в Эдинбурге подтверждают, что его видели в отеле за завтраком и ленчем, потом еще около трех часов, сразу после четырех, в половину девятого вечера шестнадцатого числа и, наконец, в девять утра семнадцатого. Невозможно даже и пытаться поэтому приписывать ему какую-либо связь с этим убийством.
И наконец, мы подходим к показаниям Джеффри Грея. Он отрицает как ссору с дядей, так и то, что знал о каких-либо изменениях в его завещании. И, однако, мистер Эвертон изменил его! И, как указывает мистер Блэкетт, изменил его, находясь в крайне подавленном состоянии духа. Составив новое завещание, мистер Эвертон, сопровождаемый все тем же Блэкеттом, отправился в свой банк, где и заверил его в присутствии управляющего и одного из клерков. Я обращаю на этот факт особое ваше внимание, поскольку он свидетельствует о том, что мистер Эвертон изменил завещание исключительно по собственной воле, а не под каким-либо давлением. Он лишил наследства одного своего племянника и оставил все другому, и при этом мистер Грей пытается убедить нас, что ничего не знает о причинах подобного поступка. Более того, он поклялся, что его дружеские — сердечные даже — отношения с дядей не претерпели ни малейших изменений.