Коронер: Вы хорошо стреляете?
Джеффри Грей: Превосходно.
Коронер: По мишени?
Джеффри Грей: По мишени.
Коронер: Вы сумели бы застрелить человека, находящегося на другом конце комнаты?
Джеффри Грей; Никогда не пробовал.
Коронер: Мистер Грей, идя по дорожке к дому, а затем обходя его, вы кого-нибудь встретили?
Джеффри Грей: Нет.
Коронер: Возможно, вы слышали звук выстрела?
Джеффри Грей: Нет.
Коронер: Значит, подходя к кабинету, вы не видели и не слышали ничего подозрительного?
Джеффри Грей: Ничего.
Ну что ему стоило услышать что-то или кого-нибудь увидеть, направляясь к дому тем ясным и теплым вечером? Ведь убийца должен был прятаться где-то неподалеку. Ну почему Джеф не встретил его или хотя бы не заметил, как тот убегает? Почему? Уж конечно, потому, что этот кто-то очень хорошо позаботился о том, чтобы Джеф его не увидел. Потому что он знал, что Джеф не сможет его увидеть. Потому что знал о приходе Джефа. Знал, что Джеймс Эвертон звонил ему и что Джеф сможет добраться до Солвей-Лодж не раньше, чем через четверть часа — время, за которое убийца успел застрелить Джеймса Эвертона и преспокойно скрыться. Разумеется, Джеф не мог ничего услышать или увидеть. Уж об этом-то убийца позаботился в первую очередь! Но Мерсеры! Они должны были услышать выстрел. И услышать его задолго до того, как миссис Мерсер спустилась из спальни, чтобы закричать в холле и вызвать своего мужа, который чистил в кладовой серебро. Марион сказала, он действительно его чистил и перепачкал себе руки. И чистил он его — а миссис Мерсер не кричала — до тех самых пор, пока Джеф не оказался в кабинете, держа в руке пистолет.
Про пистолет удалось выяснить очень многое. Пуля, убившая Эвертона, вне всякого сомнения, была выпущена именно из него. На нем были отпечатки Джефа. Да и как им не быть, если он сам его поднял? Другое дело, что на нем не было других отпечатков. На нем не было Других отпечатков! Значит, это никак не могло быть самоубийством. Да еще Джеф, как нарочно, уперся, что споткнулся о пистолет в самых дверях. Хилари вспомнила, как присяжные прямо-таки вцепились в эти слова, потому что от дверей до стола было минимум девять футов. И, поскольку Джеймс Эвертон умер мгновенно, не говоря уже об отсутствии на пистолете его отпечатков, о самоубийстве не могло идти и речи.
Хилари тяжело и протяжно вздохнула.
Поскольку выбирать приходилось между Джефом и Мерсерами, ясно было, что лгали они. И, однако, присяжные им поверили. И на следствии, и на суде.
Она прочла показания Марион. Абсолютно ничего. Несколько ничего не значащих вопросов и столько же ничего не меняющих ответов, но сердце Хилари обливалось кровью, когда она представляла себе, чего стоило Марион стоять там и давать их под присягой. Они с Джефом были так безраздельно, так абсолютно счастливы, что счастье окутывало их, как яркое свечение, и сопровождало всегда и всюду, делая счастливым каждого, кто его касался. А в темной и душной зале суда этот свет начал меркнуть. Снаружи был жаркий солнечный день — в газетах только и писали, что о жаре, — а в душной и мрачной зале суда Джеф и Марион смотрели, как гаснет их свет.
Коронер: Вы присутствовали при телефонном разговоре вашего мужа вечером шестнадцатого?
Марион Грей: Да.
Коронер: Вы запомнили время?
Марион Грей: Да. Часы как раз били восемь. Он подождал, пока они стихнут, и поднял трубку.
Коронер: Вы что-нибудь слышали?
Марион Грей: Я слышала, как Джеймс Эвертон попросил моего мужа приехать к нему в Солвей-Лодж.
Коронер: Вы хотите сказать, что слышали слова мистера Эвертона в буквальном смысле?
Марион Грей: Да, я слышала его голос совершенно отчетливо. Он хотел, чтобы Джеф немедленно к нему приехал. Он даже повторил это: «Ты слышал, мой мальчик? Немедленно». Потом мой муж спросил у него, что случилось, и он сказал, что не может говорить об этом по телефону. Он еще раз повторил, чтобы Джеф приезжал как можно скорее, после чего мой муж повесил трубку и сказал мне: «Это Джеймс. Хочет, чтобы я сейчас же к нему приехал», а я ответила, что все слышала. Муж еще сказал: «Кажется, он страшно расстроен. Никак не возьму в толк чем».
Потом ее спросили о пистолете. Марион ответила, что никогда раньше его не видела.
Коронер: Вы никогда прежде не видели его у своего мужа?
Марион Грей: Нет.
Коронер: Как давно вы женаты?
Марион Грей: Год и неделю.
Коронер: И за это время ни разу не видели этого пистолета?
Марион Грей: Ни разу.
Коронер: Вы снимаете квартиру на Модсли-роуд?
Марион Грей: Да.
Коронер: Вы живете там с самого момента замужества?
Марион Грей: Да.
Коронер: Насколько я понимаю, это не очень большая квартира?
Марион Грей: Не очень. Там только четыре комнаты.
Коронер: И, будь пистолет в квартире, вы бы об этом знали?
Марион Грей: Едва ли в этой квартире может находиться что-то, чего я бы не видела.
Коронер: Там нет запертых шкафов, ящиков?
Марион Грей: Нет.
Коронер: И вы никогда и нигде не видели этого пистолета?
Марион Грей: Я никогда и нигде не видела его раньше.
После этого коронер ее отпустил.
Хилари перевернула страницу.
Глава 5
Вызвали Берти Эвертона.
Коронер: Ваше имя Бертрам Эвертон?
Бертрам Эвертон: Ну да, конечно.
Коронер: Вы приходитесь покойному племянником?
Бертрам Эвертон: Ну да.
Коронер: Когда вы видели его в последний раз?
Бертрам Эвертон: Ну, я, знаете, ужинал с ним как раз накануне того, как это произошло. Удивительный, знаете, случай, потому что не сказать, чтобы мы часто виделись. И надо же.
Коронер: Вы хотите сказать, что были не в лучших отношениях со своим дядей?
Бертрам Эвертон: Ну, знаете, не сказать, чтоб уж настолько. Старался просто держаться от него подальше и все такое.
Коронер: Вы были в ссоре?
Бертрам Эвертон: Да вовсе нет. Я, знаете, вообще стараюсь ни с кем не ссориться.
Коронер: Возможно, у вас были какие-то разногласия?
Бертрам Эвертон: Ну, разве что во взглядах на жизнь. Уж больно дядя любил работать. В поте лица, своими руками и все такое. Лично я предпочитаю собирать фарфор, так что сами понимаете…
Коронер: Но вечером понедельника, пятнадцатого, вы все же с ним ужинали?
Бертрам Эвертон: Ну да. Я же говорил.
Коронер: Вы в это время жили в Шотландии?
Бертрам Эвертон: Да. В Эдинбурге.
Коронер: И вы проделали такой путь ради ужина с дядей, отношения с которым оставляли, мягко говоря, желать лучшего?
Бертрам Эвертон: Ну, это вы уж хватили. Все было не совсем так.
Коронер: Может быть, в таком случае вы расскажете нам, как именно это было, мистер Эвертон?