Выбрать главу

— Мой жалкий дом благодаря посещению уважаемого друга стал дворцом, — начал Танака серию изысканных приветствий.

— Когда работа начинает становиться в тягость, — улыбнулся Зорге в ответ, — лицезреть человека, которого ценишь, — наилучший отдых.

Они еще некоторое время обменивались любезностями в том же духе, стараясь перещеголять друг друга новизной своих выражений. Ведь образованные люди должны избегать избитых фраз!

Наконец Танака раздвинул бумажные двери в соседнюю комнату и предложил гостю выпить чашку чая.

Чайная комната (ни один приличный дом не может обойтись без нее) имела всего три стены. Четвертую заменял сад. Вид, открывающийся отсюда, каждый раз приводил Зорге в восхищение. Окруженный с трех сторон высокой стеной из вечнозеленых деревьев и кустарника сад едва ли превосходил по площади комнату. И тем не менее это была Япония в миниатюре: тут были и долины, и горы, и даже маленькая речушка, с журчанием бежавшая среди поросших мхом камней и впадавшая в озеро. На островке, обрамленном цветами лотоса, виднелся храм, к которому вел красный лакированный мостик — точная копия известного моста Никко. Карликовые лиственные деревья — предмет особой любви японцев, каждое из которых стоило много тысяч иен, — дополняли впечатление.

Появилась служанка и, склонившись перед гостем, протянула ему чашечку с зеленым чаем.

Зорге обеими руками взял тончайший фарфор и, поклонившись, выпил горький напиток, сходный с нашим чаем лишь по названию.

Только после окончания этой церемонии гость имел право перейти к цели своего посещения.

Зорге начал очень осторожно, издалека.

Танака понял, что речь пойдет о важных вещах. Рихард заговорил сначала об обстановке в целом, затем заметил, что необычная напряженность в мире может вызвать и необычное разрешение этой напряженности. Одним словом, не исключается взрыв в совершенно неожиданном месте.

Танака кивнул.

— Будущее полно неизвестности, — сказал он, — в хмурых тучах прячется молния, но кого она поразит, мы еще не знаем.

Зорге намекнул, что едва ли немецкие молнии ударят по Советскому Союзу. Судя по обстановке, это исключено.

— Скорее всего, исключено, — подтвердил Танака.

— Однако среди частных лиц, — улыбнулся Зорге, — поговаривают о совершенно невероятных вещах… Например, о том, какие последствия мог бы иметь германо-советский конфликт для Юго-Восточной Азии.

Танака ответил, что он, собственно, не задумывался над этим, но сомневается в возможности вооруженного столкновения между Берлином и Москвой.

— А если все-таки дать волю фантазии, — продолжал Зорге, — то невольно напрашивается вопрос: какой будет позиция друзей?.. Как вы думаете, Танака-сан? Захочет высокочтимая империя принять участие в уничтожении красной опасности? Заявит ли она свои справедливые претензии на побережье Сибири, на Северный Сахалин? Пройдет ли граница ее зоны национальной безопасности по материку через Амур и даже по Сибири? Станут ли воевать дети Солнца? Японец улыбнулся.

— Я лично хотел бы, — сказал он, — чтобы мы всегда оставались друзьями. Что бы ни случилось!

Ответ не удовлетворил Зорге.

— Как вы думаете, Танака-сан, — спросил он напрямик, — будет ли противник Германии одновременно и противником наших японских друзей?

Танака, по-прежнему улыбаясь, задумался. Затем он сказал:

— Настоящий друг желает своим друзьям прежде всего мира. В случае войны каждый японец отдаст свою жизнь, чтобы выполнить приказ его величества.

Ответ был очень уклончивым, и Зорге следовало бы сменить тему беседы. Но его торопили, и он предпринял последнюю попытку.

— Германо-советский конфликт, порожденный моей фантазией, дал бы Японии возможность захватить жизненное пространство, в котором она очень нуждается. Ведь население империи все время растет.

Танака уклонился от прямого ответа и на этот вопрос.

— Решения такой важности, — сказал он, отвесив поклон в сторону императорского дворца, — подвластны только его высокочтимому величеству. Никто не знает, что прикажет Тэнно, если наступит решающий для нашей страны момент.

Зорге, так же как и Танака, отлично знал, что эти слова — абсолютная чепуха. Хотя японский император и пользуется всеобщим, чуть ли не мистическим уважением, он просто символ власти, но к политическому управлению страной не имеет почти никакого отношения. Особенно теперь, когда в Японии военная диктатура. Подлинным хозяином страны являлся Большой Генеральный штаб. Не имел власти и принц Йоситомо. Он был лишь гражданским представителем всемогущих военных. Но он, бесспорно, был в курсе политики страны.

И если вообще существовал кто-то, кто знал, что намерена предпринять Япония в будущем, и особенно в случае германо-советского конфликта, то это в первую очередь был принц Йоситомо и вместе с ним человек, сидевший сейчас напротив Зорге.

Однако из ответа Танаки было ясно, что он не хочет высказываться, а может быть, и не имеет права.

Зорге не оставалось ничего иного, как сменить тему беседы и постараться это сделать как можно искусней, чтобы Танака не догадался об истинной цели его визита.

— Господин посол и берлинское правительство незаслуженно похвалили меня, — заговорил Зорге, — они мне очень благодарны за донесения… Но поскольку в действительности эту похвалу заслужили вы, я охотно передаю ее вам.

Японец почувствовал облегчение: разговор пошел в другом направлении.

— Дружба между нашими правительствами настолько искренна, — сердечно заверил он Зорге, — что мы можем откровенно говорить на любые темы. Когда мы, японцы, доверяем человеку, мы рассказываем ему все, что знаем. Мы уверены, что он не злоупотребит доверием.

Зорге улыбнулся. У него был сюрприз для Танаки.

— Адольф Гитлер, фюрер великой Германии, — начал он с подчеркнутой торжественностью, — выразил большую признательность за те ценные услуги, которые вы, Танака-сан, оказали делу японо-германской дружбы. Поэтому он решил наградить вас Звездой ордена Германского Орла. Торжественное вручение этой награды состоится через несколько дней в германском посольстве.

Как и всякий японец, Танака был очень честолюбивым и к тому же тщеславным. Награждение орденом значило для него очень много. Он не осмеливался даже мечтать об этом.

Вместо ответа взолнованный Танака склонился почти до земли и на некоторое время застыл в этом положении.

Танака, конечно, понимал, что он удостоен высокой награды благодаря стараниям своего друга. И он чувствовал себя обязанным отплатить за это.

Но Зорге был слишком умен, чтобы воспользоваться своим преимуществом. Это было бы тактически неверно. Поэтому он встал, собираясь уходить.

В вестибюле, когда слуга Танаки завязывал Зорге шнурки, он снова обернулся к хозяину дома, стоявшему у порога.

— Между прочим… я хотел вас еще кое о чем попросить, дорогой друг.

Японец улыбнулся.

— Не окажете ли вы мне честь в будущую пятницу пообедать со мной? Я бы предложил сделать это на одной из лодок на озере Яманака.

Танака тотчас принял приглашение.

— Отлично, — сказал Зорге, — тогда в восемь вечера на озере! Вы не будете возражать, дорогой друг, если я приведу с собой коллегу? Помните маленькую шведку Биргит Лундквист… Юная дама мечтает поговорить с вами. Она считает, что сейчас осталось очень мало действительно интеллигентных мужчин. И малышка не хочет упустить возможность поближе познакомиться с одним из них.

Танака, обрадованный этим известием, с трудом подавил волнение и спокойно произнес два коротких слова: «Да, конечно».

Затем началась длительная церемония прощания.

Солнце еще не успело опуститься в море у Тойохары, как перед зданием маленькой больницы остановился автомобиль главного военно-морского штаба. Из машины вышел капитан 1-го ранга Номура.

Маленькая медицинская сестра с восхищением глядела на него. Такой элегантный офицер в стране приземистых, низкорослых мужчин был редкостью. В своей белоснежной форме Номура казался выше и стройнее, чем был на самом деле. Седые волосы никак не соответствовали его свежему, моложавому лицу. Походка и выправка свидетельствовали о силе и энергии этого человека.