Зорге настроил приемник, наклонил голову к динамику, он не хотел пропустить ни одного слова. Его интересовало не только содержание сообщений, а — и, пожалуй, что было главное — те интонации, с которыми их произносили. Сегодня Зорге удалось без труда разобрать подтекст передачи. Он сразу понял, что лондонский комментатор находится в чрезвычайно затруднительном положении.
Если нацисты думают, что уже достигли решающей победы, то они глубоко ошибаются, говорил комментатор. Советы быстро восстановят потери в людях и технике. Новые части находятся уже на марше. В конце концов, стратегия русских заключается в том, что они стараются затянуть врага в глубь страны. Гитлер повторяет ошибку Наполеона. Если русские и потеряют еще несколько городов и областей, то это не что иное, как шахматный ход их командования. У них достаточно пространства, чтобы не принимать невыгодных им сейчас решающих сражений. Их отступление совершается по приказу и в образцовом порядке.
Зорге выключил приемник.
Комментатор Би-би-си подтвердил вчерашнее специальное сообщение Берлина. Гитлеровские войска прорвали оборонительную линию русских на старой границе и успешно продвигаются на Восток. Две советские армии окружены и уничтожены. Русские отступили по всему центральному участку фронта, перед немцами открылась дорога в глубокий тыл России. Сама Москва оказалась под угрозой.
Плохо складывались дела для Иосифа Сталина. Да и для Черчилля. Если флаг со свастикой взовьется над Кремлем, то, по мнению Зорге, Гитлер вскоре окажется и в Букингемском дворце.
Судьба, кажется, улыбалась фюреру…
Наступил самый подходящий момент, чтобы вмешаться ему, Зорге.
Зорге приучил себя внимательно следить за тем, что происходит вокруг него, где бы он ни находился и чем бы ни занимался. И сейчас, глубоко погруженный в свои мысли, он сразу услышал шуршание легких шагов по гравию дорожки, ведущей к его дому.
Зорге мгновенно насторожился, но эти шаги не предвещали ничего опасного. Он поспешил открыть дверь перед Биргит.
— Что с тобой ? — сразу спросила она. — Получил неприятные известия?
— Да, я получил известия, и даже очень важные.
— Если у тебя неприятности, Рихард, я хочу разделить их с тобой. У нас все должно быть общим.
— Ты в этом уверена, Биргит?
Она испуганно взглянула на него.
— В том, что принадлежу тебе и никому больше? Ну конечно. Разве я не доказала это тебе?
Биргит не получила ответа. Зорге пристально смотрел на нее.
— Что случилось, Рихард? Что с тобой?
— Я хочу знать, — сказал Зорге, пойдешь ли ты за мной на любую опасность, если потребуется — и на смерть?
Он так сильно тряхнул Биргит, что ее руки заболтались, как у куклы.
— Ты сошел с ума, Рихард? Он высоко поднял ее в воздух.
— Будешь со мной, если я сойду с ума?
Она чувствовала необыкновенную силу этого человека и целиком подчинялась ему.
— Да, Рихард… Даже тогда. Всегда с тобой.
Он опустил ее на пол и громко рассмеялся. Внезапно Зорге оборвал смех. Он опустился на колени перед креслом, в которое села Биргит, взял руки девушки и с нежностью поцеловал их.
— Ты прекрасно держала себя, моя маленькая. Извини, что напугал тебя.
Она спрятала лицо на груди Зорге и нежно гладила его волнистые волосы.
— Нет, ты меня не испугал, Рихард, мне все равно, какой ты.
— Мне только хотелось увидеть, как ты будешь реагировать, если со мной что-нибудь случится. Ты, надеюсь, правильно поняла меня?
— Ну конечно!
Зорге подошел к книжному шкафу, достал оттуда бутылку коньяка и две рюмки. Наполнил одну из них до краев.
— Не хочешь ли тоже глоток? — спросил он.
— Это тебя успокоит.
Биргит покачала головой.
— Нет. Мне хотелось бы услышать от тебя новости. Зорге отпил немного. Затем медленно прошелся по комнате и наконец заговорил.
— Немцы, по всей видимости, считают, что уже выиграли войну. Они прорвали русский фронт. Если не случится чуда, они могут захватить Москву.
— И тогда наступит мир? О, Рихард, как я рада за тебя.
Зорге задумчиво посмотрел на девушку.
— Чему ты так радуешься? Ведь ты, так сказать, нейтральна, нейтральный человек, представительница нейтральной страны.
Она засмеялась.
— Почему нейтральна? Мы принадлежим друг другу, и, значит, я не нейтральна. Я с тобой, а ты немец.
— Только наполовину, дорогая. Моя мать русская.
— Но ты же воспитан, как настоящий немец. Я думаю, ты даже образцовый немец. Ты ответственный сотрудник немецкого посольства. Ты выступаешь с докладами в «Немецком доме». Его превосходительство Тратт — твой друг. Он прервал ее движением руки.
— Все это, дорогая, только средства для достижения цели.
— Какой цели, Рихард?
— Ну, для того, чтобы быть Рихардом Зорге. Быть человеком, от которого зависят исторические решения.
Он, казалось, наслаждался ее удивлением.
— Что за исторические решения, Рихард? Говори же наконец так, чтобы я могла понять.
— Что ж, пожалуй, пора сказать тебе все о… Рихарде Зорге. Ты много сделала для меня и для моей родины. Но для того, чтобы я мог тебе верить во всем, ты должна знать, кто я. И тогда или ты станешь моей помощницей, моим вторым «я», или…
— Или, Рихард? Говори же наконец, чтобы я могла понять.
Нетерпение прозвучало в ее голосе. Она даже хлопнула ладонями по подлокотникам кресла.
— Тогда слушай, дорогая. Ты уже знаешь, что немцы добились крупных успехов на Востоке и угрожают Москве. Если не случится чуда, Москва падет и этот сумасшедший из Браунау будет праздновать рождество в Кремле. Дело Сталина проиграно, если он не получит свежих войск с Дальнего Востока. Миллион хорошо обученных и вооруженных солдат мог бы спасти его. Красные не могли их взять, пока не были уверены в намерениях японцев. И я с твоей помощью сообщил им о планах сынов Страны восходящего солнца. Другими словами, я дал Сталину этот миллион солдат. Впрочем, точнее, не ему. Я сделал это для русского народа, для родины моей матери и, значит, для моей родины. Эти закаленные сибиряки спасут Москву и погонят гитлеровцев. А это, как я полагаю, окажет решающее влияние на весь ход войны: ее выиграют русские. Теперь тебе, надеюсь, понятно?
Биргит медленно поднялась с кресла и прислонилась спиной к шкафу.
— Рихард, ты сведешь меня с ума. Что это? Или ты рассказываешь мне содержание романа, который собираешься написать?
Зорге подошел вплотную и заглянул ей в глаза.
— Нет, именно так и есть. Рихард Зорге пользуется одновременно полным доверием Иосифа Сталина и Адольфа Гитлера. Оба они верят каждому слову моих сообщений. Но Гитлеру я сообщаю чепуху, а Сталину — правду. Правду, которая делает Советскую Россию сильнее. Не забывай, что мой дед Альберт Зорге был не только пруссаком, но и коммунистом, и другом Карла Маркса. А я внук своего деда.
Лицо Биргит стало таким же желто-серым, как и шкаф, к которому она прислонилась. Зорге пристально глядел на нее.
— Понимаешь теперь, кто я?
— Да, Рихард, понимаю. Ты… ты русский шпион. Он отступил на несколько шагов.
— Ничего ты, Биргит, не поняла. Абсолютно ничего!
— Нет, Рихард… Ты шпион! Плечи Зорге устало опустились.
После продолжительной паузы он тихо, но убежденно, с трудом сдерживая волнение, сказал:
— Я не шпионю, я борюсь за великое дело.
— Это слова, Рихард!
— Нет, Биргит, ты сама убедишься в этом. Идет жестокая борьба не на жизнь, а на смерть между немцами, одурманенными Гитлером, и русскими. Между фашистами и коммунистами. Я коммунист и на стороне коммунистов. И я сделаю все, чтобы красный флаг с серпом и молотом развевался над рейхстагом! Чтобы люди навсегда избавились от ужасов фашизма! Навсегда!
Зорге остановился. Он взглянул на Биргит, по-прежнему плотно прижимавшуюся к дверце шкафа.
— А ты посчитала меня за какого-то шпиона? Я… И вдруг шпион?! Кто такие шпионы, Биргит? Негодяи, продающие чужие секреты за презренный металл. Мне не нужны деньги. Я борюсь за великую идею! А ты… Стыдись!
Ом шагнул к ней.