ягнятами10. Они страдали безмерно, как страдает рыба,
выброшенная на сушу. У них не было никакой возможности
спастись — как невозможно вскарабкаться по песчаному холму.
Словно брошенные в пылающий очаг, они мучились
нестерпимой болью. Они воспринимали беспорядочные видения
своей кармы, как путники видят воду в пустынном мираже. О
сострадательные и благородные богини, направляйте этих
существ, которые переживают такие сумбурные последствия
кармы!
Ом тарэ туттарэ туре соха.
На обширной пустой равнине в бардо скиталась дочь Тромге
Кунга Даргье по имени Аобсанг Дролма. Её страдания были не
очень сильными, не очень малыми. Она просила передать
следующее:
Передай это членам моей семьи:
Если вы действительно чувствуете,
что ваша дочь страдает,
то единственное повторение мани-мантры
уже принесёт большое благо.
Если вы сможете прочитать «Сутру освобождения » и как
можно больше мани-мантр,
а также «Тантру безупречного раскаяния»,
я смогу оставить это тело бардо и обрести
перерождение как человек с чистой самайей11.
С сострадательным умом я призвала к ней издалека
шестислоговую мантру, и она исчезла, словно пёрышко,
унесённое ветром.
Ом мани падмэ хум хри.
На очень высоком песчаном перевале между жизнью и
смертью располагалась чрезвычайно безрадостная равнина,
обширная серая пустыня смерти. Река мёртвых, мутно-бурая,
без брода, катила свои бурные воды. У меня стыла кровь при
виде зловещего моста мёртвых из шести пролётов. Ужасные
посланцы Ямы, владыки смерти, были жутко свирепы и
ненасытны. В стране смерти существа так беспомощны без
защитника!
Ом мани падмэ хум хри.
В той не имеющей брода мутно-бурой реке мёртвых,
испытывая невообразимо жестокое страдание, находилась Ага,
невестка из семьи Гьятен из Тромтога. Таков был конечный итог
того, что она подносила нечистый чай большому собранию
монахов. Я спела мани - мантру, и Тара спасла её, вытянув из
бушующего бурого потока с помощью стрелы с лентами.
Я продолжала спускаться в ужасающее место. Там не было
освещения и было так темно, что я могла видеть перед собой
только на расстоянии руки. Сверху лился огненный дождь. Земля
там была из раскалённого железа. Расплавленный металл
струился во все стороны, и повсюду было разбросано оружие.
Чернильно-чёрные тела тамошних существ были около сотни
саженей в высоту. Словно блеянье сотни овец, встретившихся с
сотней своих ягнят, их крики сливались в непрерывный гул: «Увы!
Беда, беда! О горе! А-а-а! Отец! Мать! Помогите! Ой, как жжёт!»
Наконец это сумбурное и жуткое видение будто бы
рассеялось.
Посреди другой широкой равнины стоял чёрный железный
трон размером с трёхэтажный дом. На нём сидел
Дхармараджа12, владыка смерти. Его тёмно-багровый лик был
яростен, ужасен и свиреп. Его глаза, сияющие как солнце и луна,
были налиты кровью и сверкали словно молнии. На щеках и в
других местах на лице выступали бородавки. На верхнюю часть
тела накинута свежая шкура слона, вокруг пояса обвязана
содранная человеческая кожа, а нижнюю часть тела закрывала
юбка из тигровой шкуры. Ещё на нём был шёлковый наряд и
множество украшений из кости и самоцветов. На голове —
корона из пяти сухих человеческих черепов. В правой руке у него
была клетчатая доска судьбы, в левой — зеркало кармы13. Он
сидел, скрестив ноги. На сияние, исходившее от тела, было
невозможно смотреть.
Перед Ямой стоял его подручный Змееголовый Злобный и
держал зеркало. Справа от Ямы стоял Львиноголовый Гордый и
держал судебный барабан. За Ямой стоял Обезьяноголовый Рок
и держал весы. Слева от Ямы стоял Бычеголовый Ава и держал
свитки. Их окружали бесчисленные миллионы прислужников
владыки смерти, проявлявшиеся в обликах с головами
всевозможных животных.
Белая Тара и я, девушка, выполнили три простирания и
поднесли следующую хвалебную песнь:
Если есть узнавание — есть лишь одно:
твой собственный ум;
если нет узнавания — есть лишь великий гневный владыка