чрезвычайно злые поступки без раскаяния.
Теперь пусть он падёт в мир ада Стенания.
Жизнь за жизнью он будет
мучиться неизбывными страданиями.
Произнеся это, он начертил метку на доске судьбы, и, бросив
охотника лицом в грязь, слуги утащили его.
Там было ещё много существ, вид которых мои глаза не могли
вынести, число которых мой язык не может высказать, а мысли
которых мой ум не может объять. Злых тащили вниз, а
добродетельных отправляли наверх. Всё это не поддаётся
описанию; то, что я записала, даёт только самое общее
представление.
Перед Дхармараджей оказалась женщина по имени Бочунгма
из местности, где живёт семейство Дежунг. Когда двое детей её
кармы, светлый и тёмный, выступали с речами, светлый сказал:
«У этой женщины есть некоторая связь с Дзага Чогтрулом
Ринпоче. Её ум склонен к добродетели».
Тогда тёмное дитя произнесло:
Эта женщина подавала нечистую пищу учёным ламам;
она убивала телят, моря их голодом.
Она осуждала лам и монахов
и тем самым совершила много вредоносных
действий устами, руками и умом.
Дхармараджа ответил: “Итак, когда говорил светлый,
казалось, что он говорил правду. Но когда говорил тёмный,
казалось, что именно он говорил правду. Взвесьте это на весах
добродетельных и вредоносных деяний».
Обезьяноголовый подручный взвесил деяния женщины на
весах, и её вредоносные деяния перевесили. Яма Дхармараджа
сказал:
Тысяча дней среди людей —
Это примерно один день и ночь в мире ада.
Двенадцать таких долгих лет ты проведёшь в муках,
выпивая кипящий расплавленный металл.
Затем тебя уведёт оттуда сила сострадания
и устремлений Дзага Чогтрула Ринпоче.
Когда он это произнёс, женщину втащили в железный дом.
Ом мани падмэ хум хри.
Затем пришла Палцо, старая кочевница с седеющими
волосами, из общины Ньингшул. Она держала молитвенное
колесо и жёлтую малу, зёрна которой перебирала. Отчётливо
пропев мани-мантру, она подошла прямо к Дхармарадже. Яма
Дхармараджа с ликом, подобным луне, отражающейся на снегу,
учтиво и радостно сказал: «Палцо, ты умерла и пришла в бардо,
ты не устала? А что касается любых добродетельных или
вредоносных деяний, которые ты совершила, откройся в них в
моём присутствии».
Старая Палцо произнесла:
Я сосредоточила ум на Трёх Драгоценностях, как на своём
единственном прибежище.
Я неотделимо связала свои желания с сутью Дхармы.
Всё, произнесённое мною, было практикой добродетели, и
кружение моей малы непрерывно.
Я установила связь с людьми чрезвычайных духовных
склонностей.
Самое же главное — я создала связь с Дзага Чогтрулом,
поднеся ему большой кусок янтаря.
Я создала связь с Адзомом Другпа36, поднеся ему зажим для
пояса.
Из тех, кто облекается в жёлтое полотнище37,
нет ни одного, с кем эта женщина не создала бы какую-то
связь.
Я наполнила примерно двадцать или тридцать тысяч
масляных светильников.
Я прочла вслух сто миллионов мани-мантр,
Всё это я, старая женщина с благородными помыслами,
посвятила живым существам.
С восторгом светлое дитя произнесло такую же речь. Тёмному
же было совершенно нечего сказать. Теперь зеркало, записи и
весы были свидетелями добродетелей и вредоносных действий
женщины. Прислужники кричали: «Поглядим-ка!»
Львиноголовый уставился в зеркало, обезьяноголовый
взвешивал её деяния на весах, бычеголовый читал записи её
кармы. Все трое смиренно признали, что всё, что она сказала,
правда, и тем безмерно порадовали Дхармараджу. Он сказал:
Будь простые мужчины и женщины обычного мира людей
такими, как она, насколько было бы лучше.
Ведь, даже если у них есть понимание добродетельных и
вредоносных действий,