маме. Она не была противницей строгих наказаний, но также и
увещевала меня, что если буду практиковать Дхарму упорно и с
чистым побуждением, то принесу пользу существам. Её слова
действовали очень благотворно для моего пути.
Она умерла в 1941 году, вскоре после рождения мальчика,
который тоже умер двумя годами позже. Ей было за тридцать, а
мне одиннадцать лет. Её тело несколько дней оставалось в позе
медитации, а затем поникло — это был знак, что сознание его
покинуло. Её кремировали на крыше её дома. Появились радуги,
а в вышине кружили пять грифов, которые в Ваджраяне
символизируют наивысшее воззрение просветлённого йогина. Я
уверен, что она вернулась в чистые земли, но в равной степени у
меня нет сомнения, что она также вернулась в миры адов и прет,
чтобы спасать тех, у кого была связь с ней. Она была
совершенно бесстрашна в своём сострадании.
Я покинул Тибет в 1959 году, незадолго до ужесточения
китайского режима. В 1982 году, почти три десятилетия не имея
никаких вестей от своей семьи, я вдруг получил короткое письмо
от сестры, в котором она упомянула, что у неё есть
единственный экземпляр рассказов моей мамы о переживаниях
дэлога. Это был словно спасательный круг, заброшенный из
Тибета в Калифорнию, однако я смог ухватиться за него лишь
пять лет спустя, когда политическое давление китайцев в Тибете
немного ослабло. Когда я наконец посетил Тинлей Вангмо, та
сообщила, что текст был конфискован, но она узнала, кто его
хранит. В ужасные годы культурной революции, когда китайцы
использовали религиозные тексты как туалетную бумагу, она
ничего не могла предпринять, но, как только она почувствовала
себя в безопасности, она выложила заоблачную сумму, чтобы
получить эти записи. Не хватало лишь нескольких страниц.
Я не хотел забирать у неё оригинал, но китайцы в Чэнду,
столице провинции Сычуань, не позволили бы мне сделать
фотокопию. Зная, что, возможно, мне придётся контрабандой
вывозить его, я захватил с собой из Соединённых Штатов
тибетские книги и указал их в таможенной декларации. Я
добавил к этим книгам рассказы дэлога и без проблем прошёл
контроль в аэропорту. Несколько лет спустя я вернулся в Тибет,
чтобы отдать сестре копию. Оригинал, которому теперь уже
более шестидесяти лет, до сих пор у меня. Это выполненные
прекрасным каллиграфом записи устных рассказов Дава
Дролмы.
Есть и другие рассказы дэлогов: например, довольно
знамениты записки известной йогини Дэлог Линг Ша Чодрон. В
Библиотеке тибетских сочинений и архивов в Дхарамсале таких
произведений не меньше дюжины. Дэлогами часто становились
женщины. Некоторые были обычными мирянками, но сам
подобный опыт — знак великих медитативных свершений, так
что они не могли быть просто обыкновенными людьми. Их
повествования увеличили веру людей в учения лам о невидимых
мирах бытия.
Я не знаю, переводились ли другие рассказы на западные
языки. Замечательно, что благодаря моему знакомству с
великолепным переводчиком Ричардом Барроном (Чокьи Нима)
и талантливым редактором Мэри Расин на свет появился
английский перевод записок Дава Дролмы. Также Ричард Баррон
составил ясные примечания. Хотя сначала шли главы с
описаниями трёх чистых миров, а описания нечистых земель
составляли четвёртую главу, из самого текста очевидно, что
путешествие разворачивалось именно в следующем порядке:
Достославная Медноцветная гора, нечистые миры, гора Потала и
Юлоко. Последняя глава, которую в 1994 году привёз из
Восточного Тибета в Соединённые Штаты мой сын Джигме
Тромге Ринпоче, — это итоговое изложение, в основном
составленное по переживаниям Дава Дролмы в нечистых мирах.
Чтобы английский текст был более удобочитаемым, он выполнен
скорее как вольный прозаический перевод тибетских стихов, а не
строгий буквальный перевод.
Переживания дэлогов необычайны и чудесны даже с точки
зрения эзотерического подхода тибетских школ Ваджраяны.
Однако рассказы Дэлог Дава Дролмы заключают в себе силу и
непосредственность личного переживания, и я верю, что их
читатели обнаружат: явления миров соответствуют аспектам
переживаний, присущим их собственному уму. Да вдохновят её