Кит понимала, что теория Грея верна, – они могут не соглашаться друг с другом и быть близки. Она вспомнила свои отношения с Трентом – вот они никогда не спорили. Почему? Потому что ей казалось, что Трент всегда говорит и делает правильные вещи, совершает поступки, которые радуют Кит и делают ее счастливой. Так, во всяком случае, она думала. А немного спустя она узнала, что он делал за ее спиной – манипулировал, маневрировал, обманывал.
Грей был искренен. Ей очень это в нем импонировало. Она не могла бы встречаться с тем, кто был бы нечестен или неоткровенен. Больше это не повторится.
Поэтому согласится он с ней или нет…
Грей вышел из-за угла дома. Кит, как и всегда, почувствовала, как ее пульс участился, как все ее тело ответило на его появление.
Его рубашка прилипла к груди и спине от пота. Он запустил руки в волосы, взъерошил их, вытер лоб. Загорелые ноги, по контрасту с белыми поношенными обрезанными джинсами казались почти черными. Кит помнила его объятия, его губы – горячие и чувственные – на своих губах. И это воспоминание было не только в ее голове, она помнила телом. Ее грудь трепетала при воспоминании о его груди, пальцы дрожали при мысли о его ласках, тепло расползалось по ее лону, готовому ответить на его прикосновение.
У Кит никогда не было эротических фантазий до встречи с Греем. Это было удивительно и волнующе, но в то же время пугало, потому что они становились все сильнее после каждой новой встречи с ним. Она отвернулась от него, глубоко вздохнула и примяла землю около очередной мимозы.
Внезапно ее накрыла тень Грея.
– Они чудесны. И как удивительно изменилось все вокруг. Дом стал более приветливым.
– Мы посадим тюльпаны, крокусы, может быть, нарциссы. Весной у тебя здесь все будет ярким и красочным. Луковицы закопать совсем не сложно… – Грей опустился позади нее на колени и взял за руку. Она замолчала, потеряв мысль.
– Почему ты не надеваешь перчатки, когда работаешь в саду?
Кит чувствовала его кожу, его запах, его тепло, и улыбка далась ей с трудом.
– Потому что мне нравится чувствовать землю, перебирать ее руками. Должно быть, ребенком я слишком мало делала куличиков из песка.
Грей наклонился к ней и, как всегда, погладил по щеке.
Она неловко показала на только что посаженные растения:
– Тебе нравятся мои куличики?
– Ты все и всегда делаешь отлично. – Он посмотрел на треугольный вырез ее тенниски, где собрались капельки пота. Одежда прилипала к их телам. Она знала, что он видит очертания ее бюстгальтера, а может быть, даже и напрягшиеся под его изучающим взглядом соски.
Он потянулся к ней, и Кит задохнулась. Грей провел кончиками пальцев по ее шее и вырезу тенниски. Мурашки побежали по ее спине.
– Грей…
Прикосновения дразнили и возбуждали. Его рука проскользнула под ее тенниску и притянула к себе. Нагретые тела соприкоснулись, сплелись воедино. Грей утратил былую робость и решительно приник к ее губам. Кит обняла его за шею, погладила лицо. Он застонал и проник еще глубже. Он искал большего, просил большего, требовал большего.
Кит ответила. Откуда-то доносилось жужжание пчелы, щебет птиц, захлопнулась дверь автомобиля. Но эти звуки ничего не значили, они были только фоном биения их сердец. Ее соски терлись о его грудь, захлестывая ее волной восхитительной неги. Теплая земля, свежескошенная трава, мужской запах Грея дразнили обоняние.
Вдруг Грей остановился.
Кит открыла глаза.
Он посмотрел на нее.
– Еще немного, и мы устроим соседям настоящее шоу.
Его грудь вздымалась так же часто, как и ее. Было очень трудно ограничиваться одними поцелуями. Но она по-прежнему была не готова, и он, похоже, понимал это.
– Грей, нам нужно кое о чем поговорить.
– Может быть, мы уже готовы к чему-то большему, чем поцелуи?
– О нет. Пока нет. Я хотела сказать… Давай войдем в дом.
– Что случилось, Кит? Тебя что-то тревожит весь день. Это связано с Диди?
– Нет. Это… Трент.
Грей с шумом выдохнул и опустился на землю, посадив Кит рядом с собой.
– Что случилось?
Она скрестила ноги и внимательно посмотрела на него. Вокруг рта образовались складки, а нахмуренные брови свидетельствовали, что ему очень не нравится предмет их разговора.
– Я получила письмо.
– От Хиггинса? – резко спросил Грей.
Кит кивнула и пересказала содержание письма. Кори помрачнел.
– Ты ведь не поедешь, правда?
Вывод был очевиден для него, но не для нее.
– Я еще не решила окончательно. – Прежде чем Грей успел озвучить свои возражения, о которых ясно свидетельствовали его взлетевшие брови, Кит продолжила: – Я как-то завтракала с женщиной, которая мне звонила. Помнишь, в тот день, когда ты привез мне стремянку?
Его лицо просветлело.
– Прекрасно помню.
Кит хотелось раствориться в его глазах, в возбуждении, которое она испытывала с того самого момента, когда впервые увидела его. Но она взяла себя в руки.
– Мы с ней очень долго говорили. Ее преследуют сожаления, чувство вины, стыд. Так было и со мной, когда я выдвигала против него обвинения. Но мне кажется, эта история еще не закончилась. Я не разговаривала с Трентом с тех пор, как он сбежал из моего дома вместе с моей кредитной картой. А во время процесса мне хотелось свернуть ему шею, а не беседовать. Я думаю, мне нужно сказать ему, как больно он мне сделал, и не только потому, что украл мои деньги.
– Ты тоже можешь послать ему письмо.
В глазах Грея прямо читалось категорическое несогласие.
– Это нужно делать лицом к лицу.
Он покачал головой:
– Подумай как следует. Зачем подвергать себя такому испытанию? Ехать в Нью-Йорк, идти в тюрьму. Ты хоть представляешь себе, что это такое? Хиггинс просто хочет сыграть на твоем сочувствии. Он все еще дурачит тебя. И ты снова лезешь в эту ловушку?
– Я надеялась, ты поймешь.
– Думаю, я все очень хорошо понимаю.
Его тон рассердил Кит.
– Мне нужно покончить с этим, Грей.
– Покончить или реанимировать былые чувства?
Его тайные сомнения выплеснулись наружу.
– Послушай, я бы не сидела около твоего дома и не сажала бы цветы, если бы собиралась реанимировать былые чувства!
– Кит, я употребляю слова, которые мне кажутся самыми подходящими в данной ситуации. Ты всегда называешь этого человека по имени. Я не слышу в твоем голосе ни горечи, ни ненависти, когда ты говоришь о нем. Это почти приятные воспоминания. Чем ты это объяснишь?
Она вскочила на ноги, нагнулась и подняла садовые инструменты.
– Я никогда не испытываю ни горечи, ни ненависти. Слава Богу. Я хочу справедливости, как я ее понимаю. Но я испытывала чувства к этому человеку. Может быть, это был хорошо разыгранный спектакль, не знаю, но это было что-то особенное, чего со мной никогда не случалось раньше. Да, он мошенник. Но нам было хорошо вместе какое-то время. И он всегда был мягким и предупредительным.
– Действительно, предупредительным. В других штатах у него было две других жены. – Грей поднялся на ноги.
– Я отдаю себе отчет в том, что собой представляет Трент Хиггинс. Он вор. Он украл не только мои деньги, но и способность доверять людям. И я хочу ее вернуть. Думаю, мы с тобой не сможем продвинуться в наших отношениях, если я не поеду.
– Если наши дальнейшие отношения зависят от посещения Трента Хиггинса, то я не понимаю, что вообще между нами происходит. Эти отношения должны зависеть только от тебя и меня, а не от мошенника, который по-прежнему заботится только о своей шкуре.
Кит предполагала, что Грей разозлится, но это только подтвердило ее теорию. Если люди не могут согласиться друг с другом, кто-то обязательно выигрывает, а кто-то проигрывает. Это тупик.