По пути домой Илла вздохнула и сказала: боже, хоть бы раз остаться с ним наедине! Однако ужасные сестры все время вертелись поблизости. Эта изнуряющая и безнадежная любовь длилась около года. Однажды Илла набралась смелости и подкараулила его возле санаторского туалета, но асессор, не изменившись в лице, одной рукой отодвинул ее в сторону, исчез за дверью кабинки и с шумом спустил воду; в тот вечер приватный контакт между ними так и не состоялся. Тетушка располагала очень ограниченными техническими возможностями для выражения своих чувств: писать любовные письма по системе Брайля она не умела, а кассетников, позволяющих слушать записанные на пленку устные признания, тогда еще не было. Вскоре, во время очередного переезда по железной дороге, асессор (вероятно, погрузившись в свои мысли, такие же возвышенные и недоступные для непосвященных, как шрифт Брайля) перепутал дверь купе с выходом из вагона и упал на рельсы — печальный конец для такого великого человека. Тетя Илла долго после того не читала любовных романов, а потом все-таки опять влюбилась в некоего инвалида-колясочника, который не имел ног, зато ответил ей полной взаимностью.
Я заметил, что Платтель мчится вперед на всех парусах. Бывают такие времена, с воодушевлением писал он, когда люди, обладающие общезначимым опытом, непоколебимо здоровым разумом и чистотой помыслов, возвышающей их над всеми сомнениями, уже одним фактом своего существования поддерживают и укрепляют других. Однако, продолжал он, приведя эту шеллинговскую цитату, в самом ли деле простое существование уже само по себе является «работой»? И если да, то какое определение должны мы дать такой работе в свете биографии Гёте? Бутылку «шантре» за идею, нацарапал я на клочке бумаги. Платтель прочитал и с мрачным видом кивнул. Тогда я написал на оборотной стороне того же клочка: игра ради удовольствия и верность своему долгу, — как двойная игра. Платтель фыркнул и помотал головой. Его, похоже, не особенно обрадовало предложенное мною новое начало, которое плохо состыковывалось с цитатой. У вас еще час, произнес в этот момент Форманек.
Кто-то открыл окно, и к доске подлетела муха; она будто соображала, какое из двух каверзных предложений ей лучше выбрать, но в конце концов предпочла лысую голову Форманека, беспечно уселась на ней и принялась чистить лапки. Я сразу же снова вспомнил о бедном бароне и о последнем протоколе его героического крушения; пришедшая мне на ум история, кстати, проливала дополнительный свет и на тот феномен, что одной силы воли недостаточно, чтобы найти опору в чуждой для тебя деловой реальности.
Однажды ротмистр фон Хельберг наткнулся в антикварной лавке на два предмета, которые сразу привлекли его внимание: это были вышивка в рамке, красным по синему фону, воспроизводившая, может быть, самый красивый из афоризмов Карлейля — «РАБОТАТЬ И НЕ ОТЧАИВАТЬСЯ», — и фарфоровое гнездышко с восхитительной курочкой, тоже из фарфора. Горя желанием разыскать все красивое, что только имеется на свете, и исполненный жажды действовать, пробудившейся у него благодаря фразе Карлейля, Хельберг явился к вдове и сбивчиво изложил ей свой великолепный план. Вдова согласилась с тем, что нужно перебираться в деревню, сыграть ва-банк, и обо всем этом можно прочитать в дневнике барона:
«Май. Шарлотта наконец одобрила мою идею! Мы будем выращивать декоративных кур! Здесь, как ни жаль, их вряд ли можно достать. Придется ехать в Голландию. Июнь. Купил двух чистокровных английских бойцов, которые люто дерутся между собой, а также „доркингов“, „юданьцев“, парочку замечательных „итальянцев“, парочку „брабантцев“ и одного петушка „ла флеш“ (к сожалению, без пары). Все очень хрупкие по конституции, за исключением „англичан“. Заказал еще „золотую бентамку“ и самца к ней…
Барон нашел эту живность и в самом деле красивой, но обращался с нею небрежно; будь он таким же фанатиком куроводства, как Трошюц, ходивший вместе со мной на уроки танцев, это дело, за которое он взялся по душевной склонности и отнюдь не абстрактно, наверняка привело бы к лучшему результату.
…10 июня. Закончил сооружение вольера. Птички бездельничают. Только расхаживают взад-вперед и сильно смахивают на вольноопределяющихся первого года службы. У них выпадают перья. Возможно, из-за неправильного питания. Но зато гадят они колоссально.
13-й день. Изобрел новый укрепляющий корм, фантастическую смесь, которая стоила мне больших трудов, даже Шарлотта на ней совершенно помешалась. Много дрожжевого сульфата марганца, выжимки сои, так называемые „растворимые рыбные субпродукты“ (понятия не имею, что это такое), кормовая патока, сухая молочная сыворотка и отходы с винокуренного завода. Вставать каждый день в шесть часов невыразимо тяжело, но производственные успехи, то есть работа, заключают в себе своеобразную красоту.