Мы посещали парки и пляжи, гуляли по полям и лесам. Он возил меня везде, стараясь пробудить стремление к жизни. Рассказывал о делах, о себе. Размышлял, спрашивая моего мнения. Иногда я кивала в ответ или отрицательно мотала головой, что его безумно радовало. Это своеобразное поддержание разговора с моей стороны вызывало на его лице воодушевленное выражение и счастливую улыбку, от которой мое умирающее сердце начинало биться в предсмертных конвульсиях.
В один из дней он объявил, что нашел себе заместителя и намеревается взять отпуск и провести его со мной. Я отрешенно кивнула. Глаза Алексея, радостно преподнесшего эту новость, заполнила уже привычная печаль. Он выглядел несчастным, от чего я чувствовала себя еще более паршиво.
— У меня есть для тебя подарок. Тебе понравится, — он загадочно покосился на меня, рассчитывая вывести из ступора созданной интригой.
Но даже мой ответный кивок не умалил проснувшегося в нем энтузиазма. Схватив за руку, он потащил меня в свой кабинет, который я не посещала уже долгое время. Или посещала, сама того не помня.
Остановившись в дверях, Алексей легонько подтолкнул меня вперед, заставляя перешагнуть порог.
Все эти дни, после той истерики, я не проронила больше ни слезинки. Боль, обида, злость, продолжали копиться в моей душе, уничтожая ее изнутри. Заставляя сердце разлагаться под гнетом печали. Это было непосильной ношей, от которой я не могла избавиться. И которая погубила бы меня.
От увиденного в кабинете, плотину застоявшихся эмоций прорвало. Слезы крупными каплями покатились по моим щекам. Ручьями они бежали по шее, пропитывая воротник футболки. Моя боль, наконец, нашла выход.
Глава 40. ЭПИЛОГ
На полу у стены в позолоченной раме стояла та самая картина. Пейзаж, изображающий проселочную дорогу среди ковра луговых трав.
Сердце пронзила щемящая боль. Чувство тоски поглотило с головой. Хотелось дотронуться до полотна, приложить руку и провалиться в тот мир, что на нем изображен. Бежать, быстро и без оглядки. Попытаться убежать от себя, найти там, в дали, родной дом и отца, что неизменно ждал меня внутри все эти годы.
Я опустилась на колени рядом с картиной, водя кончиками пальцев по рельефу выступающих мазков краски. Она так точно передавала мои детские воспоминания, словно фото, сделанное глазами ребенка, которым я когда-то была. Вся моя жизнь тогда была похожа на это бескрайнее красочное поле, усеянное нежными цветами — восторженными событиями и эмоциями человека, познающего мир.
Как он узнал? У меня не укладывалось в голове. Самым ценным в жизни после потери отца оставались лишь мои воспоминания, блеклые и далекие, точно несуществующие, выдуманные. Но теперь, то, что я видела перед собой, стало подтверждением, их материализацией.
Я не контролировала поток слез, продолжающих ручьями литься из глаз.
— Папочка, теперь ты всегда будешь со мной, будешь жить в этой картине. Я буду знать, что где-то там, за её пределами ты все еще есть. Такой же жизнерадостный, сильный, счастливый, каким я тебя помню, — мой голос срывался на сдавленные рыдания.
Вместе с этим подарком в моей жизни появилась надежда на успокоение. Надежда на то, что рано или поздно я смогу смириться с произошедшим и принять его. Как яркий свет в конце темного коридора, как маяк, картина обещала конец испытаний и трудностей. Предвещала спасение.
Я повернулась к Алексею для того, чтобы крепко обнять.
— Спасибо, — прошептала я, уткнувшись в его плечо. В ответ он нежно погладил меня по волосам.
***
После этого я постепенно начала оживать. С каждым днем говорила все чаще и больше. Кивки превратились в «да» и «нет», блуждания по квартире приобрели систематизацию, мысли вернулись, даруя способность выражать чувства вслух.
Через некоторое время я начала задавать вопросы, интересоваться своей жизнью, которую не задумываясь пустила на самотек. Оказалось, похороны отца уже состоялись. И я на них присутствовала. Но как ни прилагала усилий, не смогла выудить из памяти события того дня. Алексей уверял, что я вспомню позже, когда буду готова.
Мы с ним улетели на несколько дней на другой конец земного шара. Гуляли целыми днями по берегу бескрайнего океана, вдыхая свежий воздух, пропитанный солью, исцеляющий душу.
— Почему он оставил меня? — в конце концов, озвучила я вопрос, мучающий меня все это время.
Алексей печально вздохнул и крепче сжал мою руку. Мы продолжали идти в молчании еще какое-то время, пока он не заговорил.