АНАТОЛИЙ НАУМОВ
ДЕЛОВЫЕ ИГРЫ
Рисунки Е. Милутки
© Издательство «Правда».
Библиотека Крокодила. 1984 г.
Дружеский шарж Н. КАПУСТЫ
После того как я родился, окончил среднюю школу и техникум подготовки культпросветработников, я, конечно, не избежал соблазна поступить в медицинский институт. Еще бы, ведь сколько сатириков и юмористов, включая Антона Павловича Чехова, вышло из докторов!
К счастью для моих будущих пациентов, я быстро решил переквалифицироваться в журналисты и успешно сдал экземены в Московский государственный университет. Да это и понятно, ведь не кто иной, как сам Марк Твен редактировал сельскохозяйственную газету.
Теперь я возглавляю в газете «Социалистический Донбасс» сельскохозяйственный отдел. А в свободное от обстоятельных публикаций о пользе тыквы, особенностях борьбы с вредителя ми растений и вреде небрежной уборки кукурузы время успел сочинить несколько сборников юмористических, как, впрочем, и сатирических рассказов и повестей и даже вступить в Союз писателей СССР.
КАК ЗДОРОВЬЕ?
От всей души жаль себя. Знаете, каким цветущим я был?! Иду по улице — прохожие рты настежь. Румянец у меня на щеках — прикуривать можно. Бицепсы из-под рубашки выпирают, как надувные. Аппетит такой, что подавай жареные гвозди — не хуже йога справлюсь.
Сон у меня был — три будильника не могли разбудить, одни с усиленным электробоем, он колокольный набат имитировал. Сейсмические станции за границей его фиксировали, а я не просыпался.
В «Комсомолке» рубрика есть, «Главный рекорд — здоровье» называется. Если бы на Олимпийских играх разыгрывались медали по этому виду рекордов, я бы запросто оттеснил с высшей ступени пьедестала почета нашу сборную, вместе взятую.
Я, бывало, возвращаюсь с работы домой, а на пороге две-три пионерские делегации. «Поделитесь, дядя Гена, секретом вашего образцово-показательного здоровья. Мы хотим быть такими же крепкими, как вы…» Со студии научно-популярных фильмов однажды приезжали. Засняли обо мне для широкого экрана небольшой сюжет — отбою потом от писем не было. Почтальоны мешками их носили. Все хотели знать обо мне все, особенно женщины. Их очень интересовало, как отражается мое здоровье на здоровье жены…
Я с таким безупречным внешним и внутренним состоянием с докторами общался только по телевизору, в программе «Здоровье». И клянусь собственным, а не телевизионным здоровьем, что на этом мое общение с ними и ограничилось бы, если бы у меня не появилась в профсоюзе рука. Свояк у меня объявился в тех кругах, которые путевками ведают.
Когда он узнал, что я ни разу в жизни не был в санатории, то даже оскорбился.
— Да ты только заикнись! — закричал он, гордый от сознания своих больших возможностей. — Я тебе любую путевку мигом организую. Хочешь — на июль, а хочешь — на август. Притом соцстраховскую, ни копья платить не будешь. Это ж самое лучшее средство еще больше укрепить свое здоровье!
— Так в санатории ж лечиться надо, — возразил я.
— Чудак двадцатого века! — отчитал он меня. — Кто ж в санатории летом лечится? Летом там все отдыхают. Глотнешь таблетку-другую для отвода глаз — и наводи бронзу на фигуру…
От соцстраховской путевки отказаться у меня не хватило сил. Свояк с помощью знакомого доктора состряпал мне такое врачебное заключение, что в санатории, куда я прибыл, слезу пустили от сострадания. Они думали, что я к ним поступил прямо из реанимации. Не веря глазам своим, потому что видели перед собой цветущего мужчину, а веря диагнозу, они назначили мне такой интенсивный курс лечения, что мне впервые в жизни стало дурно. И действительно, понадобилось принять кое-какие процедуры.
Вскоре свояк сделал мне сразу две путевки — на грязи и на воды. С грязей я еще чистеньким выбрался. В том смысле, что медицинский персонал там вредил здоровью летних отдыхающих в меру. А вот на водах пришлось идти, так сказать, ко дну. Главврач здесь очень принципиальный попался. «Я вас всех на чистую воду выведу!» — кричал он. Проще было утопиться, чем уйти из-под его контроля. Он меня буквально загнал в ванну и держал там весь путевочный срок. Я чуть не захлебнулся! Эта жуткая мацеста в конце концов заставила мое сердце куда-то побежать. Может быть, даже к инфаркту.
Так я попал в кардиологический санаторий. С жутким диагнозом: свояк снова постарался. Якобы мое сердце вот-вот должно остановиться, если не принять срочные меры. И мне сразу же строго-настрого запретили море и солнце — чтоб не переохладился и не перегрелся. А процедур и лекарств назначили столько, что дохнуть стало некогда, особенно свежим воздухом — все в очередях на эти процедуры выстаивал. В итоге мое сердце действительно чуть не остановилось. Выбрался я отсюда худым, как спичка, и нервным, будто кассир в продовольственном магазине после шести вечера.
Свояк тут же достал мне путевку в санаторий для лиц с повышенной раздражительностью. Здесь меня быстро поставили на ноги. В том смысле, что подняли надолго с постели, обеспечив затяжную бессонницу. Пришлось будильник, который колокольный набат имитировал, в комиссионку отнести за ненадобностью.
А поставив на ноги в нервном санатории, посадили на диету в желудочном. И хотя дареной путевке в диагноз, так сказать, не смотрят, я попросил свояка подбирать мне болезни побезобиднее. На что тот возразил тем, что, мол. с путевками стало туго, но он постарается.
Свояк оказался человеком дела. В результате я попал в санаторий по некоторым женским болезням. Не скрою, прорываться туда пришлось с трудом, несмотря на отличный диагноз. Отказывали под тем предлогом, что якобы не по профилю я. Только после авторитетного звонка главврачу приняли. В виде исключения. Но пришлось на месте медицинское освидетельствование проходить. Показаний к здешним болезням у меня, слава богу, не обнаружили. Но лечить все равно лечили, несмотря на июль месяц. Потому как постановление строгое насчет врачебной дисциплины вышло как раз…
Словом, посмотрите на мой некогда цветущим вид. На нем следы всех без исключения процедур большинства наших санаториев.
Теперь от одного вопроса «Как здоровье?» у меня аллергия и лихорадка. Теперь мне снова надо в тот самый санаторий, где я однажды чуть не захлебнулся. Но попробуй теперь попасть туда, если у тебя руку ампутировали. В том смысле что свояка убрали. Подальше не только от путевок, но и от крупных населенных пунктов. Слишком щедрым был.
Я было в свой родимый профком сунулся. Отказали, как и следовало ожидать. Сказали, что у них путевки строго по нормам. А по имеющимся сведениям, я, мол, причитающееся мне на двадцать лет вперед выбрал…
И поэтому мне жаль себя от всей души и даже больше. Знаете, каким я стал? В трамвае старушки мне место уступают из сострадания. Иду по улице, а прохожие мне адрес ближайшей больницы подсказывают, хотя их никто не просил об этом. Видимо, им хочется спасти мне жизнь.
А мне хочется в санаторий. Свояк, где ты?!
А ДРУГИЕ?.
— Здравствуй!
— Здравствуй, коли не шутить.
— Ну вот!.. Какие могут быть шутки?!
— А другие как шутят? С виду вроде всерьез, а на самом деле с подковыркой, в насмешку!
— Что ты, я совершенно искренне!