Остальные лежали с закрытыми глазами, очевидно, вдыхая со сном одурь наркотического растения; сень ветвей над спящими выглядела обнадеживающе спокойно. В голове у Найла мелькнула мысль. Ухватив за запястья Уллика, он поволок его под дерево с серебристой кроной. Он опер его спиной о ствол, а сам сел рядом. Ветви встрепенулись, и через несколько секунд облако живительной энергии облекло их, словно искристая водяная пыль. Уллик пошевелился и открыл глаза. Некоторое время взгляд его блуждал, наконец, он с блаженной улыбкой возвел глаза на Найла.
- Как я сюда попал? - с веселым недоумением спросил он.
- Тебя притащил Манефон.
- Вот молодчина, - голос Уллика звучал вполне нормально.
Пока Найл объяснял, ствол начал уже испускать дурманящий газ, а ветви склонились к земле. Уллик был так увлечен, что ничего не заметил. Когда Найл обратил его внимание, что они упрятаны под зеленый ствол, он огляделся с некоторым удивлением.
- Что оно задумало?
- Наверное, слопать нас. Можешь оставаться и выяснить досконально, если желаешь.
Когда выбирались из-под ветвей на дневной свет, Найл успел заметить, что взгляд у Уллика ожил, и бледность сошла с лица. Сам он окончательно избавился от томной вялости - вообще чувствовал себя так, будто только что пробудился от долгого освежающего сна.
Он подошел и растолкал Симеона. Лицо у него было землисто-серым, отчего резче выделялись морщины. Попытавшись сесть, тот застонал.
- Как тебе это дерево? - указав, спросил его Найл.
- Никак. А что? - взгляд у Симеона был квелый, равнодушный. Найл рассказал о том, что произошло.
- И с тобой ничего, все нормально?
- Абсолютно,. Единственно, надо выбираться из-под ветвей до того, как оно начнет усыплять. Ты попробуй.
Симеон не стал противиться, когда ему помогли подняться на ноги, по дороге к дереву его приходилось поддерживать. Через несколько секунд их уже обливал душ бодрящей животворной силы. Симеон протяжно вздохнул и, откинувшись головой о ствол, задышал глубоко и мирно. К тому времени как ветви склонились к земле, он спал. Но лицо уже не было таким изнуренным.
Уллик потряс его за руку:
- Пойдем, пора выбираться!
Симеон, вздрогнув, очнулся и без особой охоты последовал за ними наружу; выбравшись, с зачарованным видом остановился и наблюдал, как медленно расправляются ветви. В их движении было что-то гипнотическое плавное, неспешное, сразу и не углядишь.
- Но для чего оно ему? - спросил Уллик.
- Вот тебе и ответ.
Симеон зажал между пальцами кончик ветки. Кончик был упруго податлив, а оканчивался тугой шишечкой. Когда Симеон ее сжал, шишечка открылась, образовав крохотный круглый зев.- Это, видно, кровосос,- он печально покачал головой.- Какая жалость. Такая красота, и вместе с тем такое коварство.
- Что там еще? - донесся голос Манефона. Он сидел с разбитым видом, сжав голову ладонями.
- Насколько мне известно, у него нет названия.
- Назвать бы его иудиным деревом,- заметил Уллик. Симеон угрюмо хмыкнул.
- Это относится практически к любому порождению Дельты,- он нагнулся и потряс Доггинза. - Проснись. Нам надо кое-что тебе сообщить.
Найл стоял и со стороны наблюдал, как Манефон, Доггинз и Милон (к ним не преминули прибиться и Уллик с Симеоном) приходят в себя под живительным душем энергии иудина дерева. Сам он не испытывал желания снова лезть под крону - так же бессмысленно, как набивать пищей сытый желудок. Загадочная сила Дельты заряжала лишь до определенного уровня; сверх этого заботиться о себе приходилось уже самому.
Солнце начинало постепенно клониться к западу; судя по всему, примерно четвертый час пополудни. Когда начали надевать мешки, Симеон сказал:
- Прежде чем идти дальше, надо определиться. Вы уже поняли, что представляет собой Дельта. Стоит ли на самом деле продираться сквозь сельву? Может, разумнее будет вернуться в лагерь и дождаться для шаров попутного ветра?
- Я за то, чтобы идти! - вклинился Уллик. Симеон оставил его слова без внимания, взгляд был устремлен на Доггинза. Тот хмурился, закусив губу.
- Ты считаешь, может статься, что в какой-то момент нам жнецы не помогут? Симеон пожал плечами.
- Кто его знает. В общем-то, трудно такое представить, - он сопроводил слова медленным кивком.
- Вот именно. В таком случае, полагаю, надо идти дальше, - он огляделся. - У кого какое мнение?
- Идем дальше! - в один голос сказали Манефон, Уллик и Милон.
- Найл?
- Мне кажется, - сказал Найл, - сейчас лучше вернуться, а завтра выйти с рассветом.
- Симеон?
- Я согласен с Найлом.
- Двое против четверых, - подытожил Доггинз. - Так что, идем дальше.
- Очень хорошо, - чуть пригнул голову Симеон. Но было заметно, что решение его беспокоит.
Теперь первыми по тропе, ведущей на холм, шагали Доггинз и Милон. Шипастая поросль росла густо, но деревья отстояли друг от друга, поэтому пускать в ход мачете приходилось редко. Склон был крутой. Благо, тень от деревьев смиряла несносную жару - где-то после часа ходьбы стало ощутимо прохладнее. Невольно бросались в глаза перемена в характере растительности. У подножия холма наблюдалось удивительное разнообразие; на первый взгляд казалось, что там вообще нет ни одного одинакового. Найл также обратил внимание, что деревья словно сознают присутствие людей: стволы тихонько, но вполне заметно подергиваются, когда они проходят мимо, а ветви нервно шевелятся, как на слабом ветру. Пока взбирались, разнообразия поубавилось, а стволы стали толще, кряжистее. Подлесок в целом смотрелся обычно, как и на других участках; контраст создавался исполинскими стволами-колоннами, подпирающими небо.
Через пару часов после того, как вышли из низины, путники остановились на поляне, с которой открывался вид на западные холмы. Они находились на вершине холмистой гряды - мили две из конца в конец обжимающей тропу справа. Деревья здесь были тоньше, и по тропе на этом участке, видимо, часто хаживали животные. Попив воды из ручейка, после короткого привала отряд пустился по тропе. Более получаса на пути не встречалось ничего, чтоб таило хотя бы намек на опасность. Временами над головой принимались кружить здоровенные москиты или комары, но, похоже, их отпугивал сок, которым люди натерлись.
- На ночь приткнемся здесь? - задал вопрос Уллик.