Второй голос говорил настолько тихо, что невозможно было понять ни одного слова. Зато Зимин — препод, который вёл у Маши спецкурс по физиологии крови — не стеснялся того, что его услышит весь коридор.
— Я вам ещё раз повторяю! Вы, видимо, вообще не понимаете, что значит «научный метод»! У вас должна быть статистическая выборка! Нормальная контрольная группа! А вместо этого что?
Она решила не нарываться — Зимин часто вёл себя неадекватно — и развернулась, чтобы уходить. Но сразу же остановилась.
— Да кого вообще интересует, что вам там снится?! Или обследуемым вашим?! Вы вдумайтесь вообще в суть своего эксперимента — это же субъектив сплошной!
Маша напрягла слух и попыталась разобрать голос человека, который спорил с Зиминым. Но ничего не было слышно. Если и был не Земле человек, который мог спокойно реагировать на такие вопли, то его звали Антон.
Она выполнила «тест на реальность», но на двери кабинета не появился венок из ромашек.
— О боже! Глазами они двигают! И это всё? И это — наука, по-вашему?.. — Голос попытался что-то возразить, но препод его перебил. — Так, всё, вопрос закрыт! Если я выдвину эту тему на заседании кафедры, меня съедят заживо. Будете заниматься лейкозом. Конкретную формулировку темы обсудим потом, сейчас у меня дела. И сдайте свой ключ от лаборатории энцефалографии — больше нечего вам там делать ночью! Я понимаю, что вы ходите туда с двумя девушками, но такие опыты можно ставить и в общежитии!
Дверь открылась, Антон вышел и встретился глазами с Машей. Как всегда — каменное спокойствие. Если бы она не слышала, что сейчас произошло, то по его лицу ни про что не догадалась бы.
— Зимин — твой научник? — Маша посмотрела на него с сочувствием. Тот кивнул. Они оба пошли к лестнице.
— И что теперь?
— Ёбаная онкология — вот что теперь. — Он вздохнул, и старался не смотреть на неё. — Спустили с неба на землю, и ткнули в неё носом.
— Значит, всё? — Маша чувствовала примерно то же самое. Как будто она резко протрезвела. — «Осы» закончились?
— Пока не знаю. — Антон сомневался. — Думаю, с вахтёром можно будет договорится. С Михалычем — точно. Он мужик нормальный. Будем приходить только в его смены. Но это, конечно, рискованно. Если кто-то проверит журнал посещений — а без подписи нас даже Михалыч не пустит, — тогда мы попали.
— А как мы вообще попадём в лабораторию, если у тебя забрали ключ?
Антон засмеялся, когда она меньше всего этого ожидала.
— Ты реально думала, что я не сделаю дубликат?
Как ни странно, план сработал. До мая им удавалось регулярно пробираться ночью в лабораторию, чтобы хоть как-то зафиксировать результаты своих опытов. Все трое входили в «осы» дома, но только энцефалограф мог подтвердить то, что им было нужно. Они научились регулярно доходить до дельта-стадии. И переживали в ней такое, чего уже не смогли бы забыть.
У Светы действительно была врождённая способность входить в «осы». Это проявлялось даже в жизни — Маше казалось, что её подруга живёт так, как будто играет в компьютерную игру, только не может вспомнить ничего про свой реальный мир. Даже без подготовки она осознавалась во сне чаще, чем Маша после месяцев тренировок, так что та чувствовала себя с ними каким-то третьим колесом. Света с Антоном больше общались, шутили, обсуждали техники сна, а Маша была у них просто контрольным образцом. Правда, со вхождением в дельта-стадию у Светы всё ещё были серьёзные проблемы, и её подругу это очень радовало.
Маша старалась сильнее всех. Она уже без проблем запоминала все свои сны за ночь, но всё равно записывала каждый. Ситуации с «красным небом» остались в прошлом. Если во время сна у неё появлялось сомнение в реальности, то тест выполнялся безо всяких проблем. Она исследовала города с огромными красивыми зданиями, многоярусные леса из деревьев километровой высоты, но на подходе к дельта-стадии сознание погружалось в какой-то туман, и каждую минуту было всё труднее помнить, что это — сон. В глубине души она понимала, почему так случается — её не интересовали исследования медленного сна. Она использовала «осы», чтобы жить в мире своих желаний, которых у неё было не так уж и много. Так что её сны становились всё больше похожими друг на друга.
Дальше всех получалось зайти у Антона. Он говорил, что увлёкся этими экспериментами ещё в школе, четыре года назад. Тогда ему попала в руки та самая книга Стивена Лабержа — «Практика осознанных сновидений», откуда он и взял большинство упражнений. Он научился доходить до семнадцатой и даже иногда до двадцатой минуты дельта-стадии — и только подтверждал то, что видели Маша и Света.